LI

Марсилий казначея подозвал:
"Готова ль дань для Карла, Мальдуа (34)?"
Ответил тот: "Погружена казна.
Семьсот верблюдов с нею шлем мы в дар.
Заложников получит двадцать Карл".
Аой!

LII

Король Марсилий Ганелона обнял
И молвит: "Нет мудрей, чем вы, барона.
Молю вас вашей верою святою -
За нас и впредь, как ныне, верно стойте.
Не пожалею я для вас сокровищ.
Дам десять мулов, золотом груженных,
И столько ж буду слать вам ежегодно.
Вот вам ключи богатой Сарагосы.
Вы их вручите королю с поклоном.
Роланда прикрывать назначьте войско.
Я повстречаюсь с ним в ущельях горных,
И мы тогда на смертный бой сойдемся".
Ответил граф: "Нельзя мне медлить дольше".
Сел на коня и в путь помчался снова.
Аой!

LIII

Путь император к Франции направил,
Стал по дороге лагерем под Гальной (35).
Разрушен этот город был Роландом,
Сто лет потом там не селились мавры.
Ждет Карл вестей от своего посланца
И дани от испанских басурманов.
С зарей, едва лишь солнце показалось,
Граф Ганелон въезжает в лагерь Карла.
Аой!

LIV

Чуть свет наш император с ложа встал.
Он в церкви у обедни побывал,
Сел на траву у своего шатра.
При нем Роланд и Оливье-вассал,
Немон и прочих рыцарей толпа.
Предатель Ганелон пришел туда,
Коварно речь повел издалека.
"Храни вас бог! - он королю сказал.-
Вот здесь ключи от Сарагосы вам,
А вот и мной полученная дань.
Заложников для вас я двадцать взял.
Король Марсилий просит не серчать,
Что он вам альгалифа не прислал.
Четыре сотни тысяч мусульман,
Все в панцирях и крепких шишаках,
Чернь с золотом на их стальных мечах,
Уселись с альгалифом на суда,
Чтоб таинства крещенья избежать.
Но не пришлось отплыть - я видел сам -
И на четыре мили кораблям,
Как налетели шторм и ураган.
Погибли альгалиф и с ним вся рать;
А будь он жив, он был бы здесь сейчас.
Клянется вам Марсилий-басурман,
Что месяц не пройдет еще сполна,
Как явится он в наш французский край,
Воспримет там святой закон Христа,
Вам руки в руки вложит, как вассал,
И в лен возьмет Испанию от вас".
Король воскликнул: "Господу хвала!
А вам не пожалею я наград".
Трубят французы в трубы и рога,
Садятся на коней, покинув стан,
В дорогу к милой Франции спешат.
Аой!

LV

Великий Карл Испанию разграбил,
Разрушил города и занял замки.
Он мнит, что время мирное настало,
И едет к милой Франции обратно.
Вот стяг его Роланд на землю ставит.
С холма взметнулось грозно к небу знамя.
Вокруг стоят французские палатки.
Меж тем в ущельях сарацины скачут.
На них стальные панцири и латы,
Все в шлемах, препоясаны мечами,
На шее щит, копье в руке зажато.
В засаду сели мавры в горной чаще.
Четыреста их тысяч там собралось.
Увы, французы этого не знают!
Аой!

LVI

День миновал, на землю ночь спустилась.
Могучий император сон увидел:
У входа он стоит в ущелье Сизы,
Зажал копье из ясеня в деснице;
Но за копье граф Ганелон схватился,
Потряс его и дернул что есть силы.
Взвились обломки древка к небу вихрем...
А Карл все спит, не может пробудиться.

LVII

Потом ему привиделось во сне,
Что он в капелле ахенской своей.
Рвет правое плечо ему медведь.
Вдруг мчится леопард с вершин Арденн.
На Карла прянул он, разинув зев,
Но из дворца проворный пес приспел.
От короля он отогнал зверей,
Медведю ухо правое изъел,
За леопардом кинулся затем.
"Великий бой!" - кричат французы вслед,
Хоть и не знают, кто одержит верх. (36)
А Карл все спит: проснуться мочи нет.
Аой!

LVIII

Ночь минула, заря, алея, встала.
Рога и трубы оглашают лагерь.
Пред войском Карл Великий гордо скачет.
"Бароны, - вопрошает император, -
Тесны ущелья здесь и круты скалы.
Кого бы нам оставить в арьергарде?"
Граф Ганелон ему в ответ: "Роланда.
Мой пасынок - храбрейший из вассалов".
Услышал Карл, на графа гневно глянул
И говорит ему: "Вы - сущий дьявол.
Вас злоба неизбывная снедает.
А кто пойдет дозором перед ратью?"
Граф Ганелон сказал: "Ожье Датчанин.
Надежнее вы не найдете стража".
Аой!

LIX

Роланд узнал, куда он отряжен,
Заговорил, как рыцарь и барон:
"Большое вам спасибо, отчим мой,
Что я назначен прикрывать отход.
Не потеряет Франции король,
Пока я жив, коня ни одного.
За каждого из вьючных лошаков,
За каждого из мулов и ослов
Взыщу я плату с недругов мечом".
"Я это знаю", - молвил Ганелон.
Аой!

LX

Узнал Роланд, что в арьергард назначен,
И отчиму промолвил в гневе страшном:
"Ах, подлое отродье, ах, предатель!
Ты думаешь, я уроню перчатку,
Как ты свой жезл, на землю перед Карлом?"(37)
Аой!

LXI

Роланд воскликнул: "Праведный король,
Я вас прошу, мне лук вручите свой.
Уж я не заслужу упрека в том,
Что перед вами уроню его,
Как сделал это Ганелон с жезлом".
Наш император Карл поник челом,
Мнет бороду и крутит ус рукой.
Но удержать никак не может слез.

LXII

Немон вслед за Роландом держит речь,-
Вассала нет славнее при дворе.
Он молвит королю: "Слыхали все,
В какой пришел Роланд великий гнев.
Он с арьергардом остается здесь,
И заменить его нельзя никем.
Ему ваш лук вручите поскорей,
Дружины дайте лучшие из всех".
И лук Роланду Карл принять велел.

LXIII

Роланду молвит император Карл:
"Племянник милый, вот вам мой наказ:
Возьмете вы полвойска под начал.
С ним никакой вам не опасен враг".
Роланд ответил: "Да не будет так.
Свой род не посрамлю я никогда.
Лишь двадцать тысяч мне прошу вас дать.
Ведите с миром остальных в наш край:
Пока я жив, никто не страшен вам".
Аой!

LXIV

Роланд сидит на боевом коне.
При нем его товарищ Оливье.
За ними едут храбрый граф Жерье,
Жерен, Атон, Асторий, Беранже
И Ансеис, чья непомерна спесь.
Старик Жерар из Руссильона здесь
И славный герцог удалец Гефье.
Турпен сказал: "Мне отставать не след".
"Иду с Роландом,- подхватил Готье,-
Ведь я его вассал: он дал мне лен". (38)
Ушло их двадцать тысяч человек.
Аой!

LXV

Зовет к себе Роланд Готье де л'Она:
"Возьмете вы французов десять сотен,
Займете все ущелья и высоты,
Чтоб император не понес урона".
Аой!

Готье в ответ: "Исполню все, как должно":.
Взял он с собой французов десять сотен
И занял все ущелья и высоты.
Откуда враг ударить ни захочет,
Семьсот мечей он встретит обнаженных.
Король Альмар Бельфернский (39) в час недобрый
Даст нынче бой Готье с его дозором.

LXVI

Хребет высок, в ущельях мрак царит,
Чернеют скалы в глубине теснин.
Весь день идут французские полки,
На много миль разносятся шаги.
Вот уж они до Франции дошли.
Гасконь, владенье Карла, - впереди.
Припомнились родные земли им,
Невест и жен припомнили они.
Сбегают слезы по щекам у них,
Но больше всех великий Карл скорбит:
Племянник им оставлен позади.
Не плакать с горя у него нет сил.
Аой!

LXVII

В чужой земле двенадцать пэров встали
И двадцать тысяч рыцарей отважных.
Ни бой, ни смерть им не внушают страха.
Во Францию спешит наш император,
[Рвет бороду и неутешно плачет.]

Лицо плащом в унынье прикрывает.
Старик Немон конь о конь с Карлом скачет.
Он молвит королю: "Что вас печалит?"
Король ему в ответ: "Вопрос ваш празден.
Я так скорблю, что не могу не плакать,
Граф Ганелон погубит войско наше.
Мне нынче в ночь явил виденье ангел:
Сломал копье мне Ганелон-предатель,
Он в арьергард определил Роланда.
В чужой земле племянник мной оставлен.
Беда, коль он умрет: ему нет равных".
Аой!

LXVIII

Сдержать не может слез великий Карл,
С ним плачет вся стотысячная рать.
Его и всех французов мучит страх,
Что Ганелоном предан граф Роланд.
Богатые дары предатель взял -
И серебро, и злато, и шелка,
Коней, верблюдов, мулов, львов, собак.
Три дня Марсилий подданных скликал.
Все званы - герцог, альгалиф и князь,
Эмир, барон, и альмасор, и граф.(40)
Четыре сотни тысяч он собрал.
Рокочет в Сарагосе барабан.
На башню идол Магомет подъят,
Чтоб все могли к нему с мольбой воззвать.
В седло садится войско басурман.
И вот уж по Серданье (41) мавры мчат,
И виден им уже французский стяг.
Двенадцать пэров с войском ждут врага
И бой ему не побоятся дать.

LXIX

Племянник короля летит вперед,
Вскачь гонит мула, древком бьет его.
Марсилию со смехом молвит он:
"Не раз я вам служил своим мечом,
Для вас претерпевал и труд и боль,
Одерживал победы над врагом.
Прошу вас даровать мне первый бой.
Роланда я сражу своим копьем.
Коль Магомет захочет мне помочь,
Испанию мы отвоюем вновь
От Дюрестана до Асприйских гор (42).
Устанет Карл, откажется от войн,
И проживете в мире век вы свой".
Племяннику перчатку дал король.
Аой!

LXX

Взял тот перчатку с дядиной руки,
Марсилию спесиво говорит:
"Пресветлый государь, ваш дар велик.
Двенадцать мне соратников нужны,
Чтобы двенадцать пэров перебить".
На зов явиться Фальзарон (43) спешит,
Марсилию он братом был родным.
"Племянник, вы пойдете не один,
Готов я вместе с вами в бой вступить,
Мы арьергард французов разгромим.
Не суждено живыми им уйти".
Аой!

LXXI

Вторым подъехал Корсали туда.
Душа бербера (44) этого черна,
Но он лихой вассал, и смел в речах,
И храбрость ценит выше всех богатств.
С ним Мальприми, чья родина Бриган,
Он бегает быстрее скакуна.
Марсилию он громко закричал:
"Отправиться готов я в Ронсеваль.
Роланд погиб, коль с ним я встречусь там".

LXXII

Вот амирафль из Балагета мчит.
Он станом строен и лицом красив.
Спесиво он на скакуне сидит,
Оружьем похваляется своим.
Он храбростью повсюду знаменит.
Одна беда - он не христианин.
Пред королем он встал и говорит:
"Прошу вас в Ронсеваль (45) меня пустить.
Коль встречу там Роланда, он погиб,
Погибнут Оливье и пэры с ним.
Постигнут всех французов смерть и стыд.
Карл выжил из ума, он стар, чуть жив,
Устанет скоро он войну вести,
И мы вкусим в краю испанском мир".
За речь Марсилий поблагодарил.
Аой!

LXXIII

Вот скачет альмасор из Морианы (46),
В Испании нет нехристя коварней.
Пред королем он встал и начал хвастать:
"Дружину поведу я к Ронеевалю,
Пойдет со мною двадцать тысяч храбрых.
Роланд погиб, коль с ним я повстречаюсь.
Весь век о нем придется Карлу плакать".
Аой!

LXXIV

Вот скачет граф Торжис из Тортелозы (47).
Его феод наследный этот город,
Всех христиан сгубил бы он охотно.
С другими он к Марсилию подходит
И молвит: "Будьте, государь, спокойны.
Наш Магомет сильней Петра святого,
Коль вы ему верны, он вам поможет.
С Роландом в Ронсевале мы сойдемся,
Ему оттуда не уйти живому.
Вы видите, как длинен меч мой добрый,
Он скоро в щепы Дюрандаль (48) расколет.
Молва вам скажет, кто кого поборет.
Мы победим французов в бранном споре.
Карл не избегнет срама и позора,
Носить корону не дерзнет он больше".

LXXV

Вот скачет Эскреми (49) вдогонку прежним,
Владеет этот сарацин Вальтерной.
Кричит он громко королю неверных:
"Я в Ронсеваль смирить французов еду!
Роланд погиб, коль там его я встречу,
Погибнет Оливье, кто всех смелее,
Предам я с ним двенадцать пэров смерти,
Французский край навеки опустеет.
Карл не найдет таким бойцам замены".
Аой!

LXXVI

Вот Эсторган-язычник подскакал,
За ним Эстрамарен (50), его собрат,
Душа у них коварна и черна.
Король сказал: "Приблизьтесь, господа.
Спешите по ущельям в Ронсеваль,
Вести мне помогите в битву рать".
Они в ответ: "Исполним, государь,
Роланд и Оливье погибнут там,
Никто из пэров не уйдет от нас,
Остры у нас клинки, крепка их сталь,
Мы обагрим ее в крови врага.
Умрут французы, Карл поднимет плач.
Всю Францию наш меч добудет вам.
О государь, велите бой начать!
В плен попадет к вам император Карл".

LXXVII

Вот Маргари Севильский (51) подъезжает.
Он землями до Казмарины правит.
За красоту свою он мил всем дамам.
Чуть поглядит ему в лицо любая,
Не может от улыбки удержаться.
Нет воина отважнее у мавров.
Толпу он пред собою раздвигает,
Марсилию кричит: "Не опасайтесь!
Я еду в Ронсеваль убить Роланда,
И Оливье в живых я не оставлю,
Израню всех двенадцать пэров насмерть.
Вот меч мой с золотою рукоятью,
Эмиром Прима (52) был он мне подарен,
Клянусь его окрасить кровью вражьей.
Французов мы побьем и обесславим,
А император их, седой и старый,
День изо дня от горя будет плакать.
Не минет год - мы Францию захватим,
Свои палатки в Сен-Дени (53) поставим".
Король ему поклоном отвечает.
Аой!

LXXVIII

Вот и Шернобль Монэгрский (54) лошадь шпорит.
До пят свисают у него волосья.
Играючи он больший груз уносит,
Чем увезти семь вьючных мулов могут.
В краю, откуда этот нехристь родом,
Хлеб не родит земля, не светит солнце,
Не льется дождь, не выпадают росы,
Там черен даже каждый камень горный. (55)
Есть слух: там у чертей бывают сходки.
Шернобль воскликнул: "Взял я меч свой добрый,
Его окрашу в Ронсевале кровью.
Я там Роланду заступлю дорогу.
Будь я не я, коль на него не брошусь,
Коль Дюрандаль я не добуду с бою.(56)
Французов мы побьем и опозорим".
Двенадцать пэров-сарацин уходят,
Стотысячную рать ведут с собою.
Всем поскорей затеять бой охота,
Все в бор идут и надевают брони.

LXXIX

В доспехах сарацинских каждый мавр,
У каждого кольчуга в три ряда.
Все в добрых сарагосских шишаках,
При вьеннских (57) прочных кованых мечах,
При валенсийских копьях и щитах.
Значок на древке - желт, иль бел, иль ал.
Арабы с мулов соскочить спешат,
На боевых коней садится рать.
Сияет день, и солнце бьет в глаза,
Огнем горят доспехи на бойцах.
Скликают мавров трубы и рога,
К французам шум летит издалека.
Роланду молвит Оливье: "Собрат,
Неверные хотят на нас напасть".
"Хвала творцу! - ему в ответ Роланд.-
За короля должны мы грудью встать.
Служить всегда сеньеру рад вассал,
Зной за него терпеть и холода.
Кровь за него ему отдать не жаль.
Пусть каждый рубит нехристей сплеча,
Чтоб не сложили песен злых про нас (58).
За нас господь - мы правы, враг не прав.
А я дурной пример вам не подам".
Аой!

LXXX

Граф Оливье взошел на холм крутой,
Взглянул направо на зеленый дол
И видит: войско сарацин идет.
Зовет он побратима своего:
"Шум слышен в стороне испанских гор.
Горят щиты и шишаки огнем.
Французов ждет сегодня тяжкий бой.
Всему виной предатель Ганелон:
Он нас назначил прикрывать отход".
Роланд ему в ответ: "Он - отчим мой.
Я не позволю вам бранить его".

LXXXI

Граф Оливье глядит на дол с холма.
Вдали видны испанская страна
И сарацин несметная толпа.
Везде сверкают золото и сталь,
Блеск лат, щитов и шлемов бьет в глаза.
Лес копий и значков над долом встал.
Языческих полков не сосчитать:
Куда ни кинешь взор - повсюду враг.
Пришел в тревогу и смущенье граф,
Спустился поскорей с холма назад,
Пошел к французам, все им рассказал.

LXXXII

Промолвил Оливье: "Идут враги.
Я в жизни не видал такой толпы.
Сто тысяч мавров там: при каждом щит,
Горят их брони, блещут шишаки,
Остры их копья, прочны их мечи.
Бой небывалый нынче предстоит.
Французы, пусть господь вас укрепит.
Встречайте грудью натиск сарацин".
Французы молвят: "Трус, кто побежит!
Умрем, но вас в бою не предадим".
Аой!

LXXXIII

Граф Оливье сказал: "Врагов - тьмы тем,
А наша рать мала, сдается мне.
Собрат Роланд, трубите в рог скорей,
Чтоб Карл дружины повернуть успел".
Роланд ответил: "Я в своем уме
И в рог не затрублю, на срам себе.
Нет, я возьмусь за Дюрандаль теперь.
По рукоять окрашу в кровь мой меч.
Пришли сюда враги себе во вред.
Ручаюсь вам, их всех постигнет смерть".
Аой!

LXXXIV

"Трубите в рог скорей, о друг Роланд!
Король услышит зов, придет назад,
Баронов приведет на помощь нам".
"Не дай господь! - Роланд ему сказал. -
Не стану Карла я обратно звать,
Себе и милой Франции на срам.
Нет, лучше я возьмусь за Дюрандаль,
Мой добрый меч, висящий у бедра,
По рукоять окрашу в кровь булат.
Враги себе во вред пришли сюда.
Их всех постигнет смерть, ручаюсь вам".
Аой!

LXXXV

"О друг Роланд, скорей трубите в рог.
На перевале Карл услышит зов.
Ручаюсь вам, он войско повернет".
Роланд ему в ответ: "Не дай господь!
Пускай не скажет обо мне никто,
Что от испуга позабыл я долг.
Не посрамлю я никогда свой род.
Неверным мы дадим великий бой.
Сражу я мавров тысячу семьсот,
Мой Дюрандаль стальной окрашу в кровь.
Врага французы примут на копье.
Испанцам всем погибнуть суждено".

LXXXVI

Граф Оливье сказал: "Вы зря стыдитесь.
Я видел тьму испанских сарацинов,
Кишат они на скалах и в теснинах,
Покрыты ими горы и долины.
Несметны иноземные дружины.
Чрезмерно мал наш полк в сравненье с ними".
Роланд в ответ: "Тем злей мы будем биться.
Не дай господь и ангелы святые,
Чтоб обесчестил я наш край родимый.
Позор и срам мне страшны - не кончина.
Отвагою - вот чем мы Карлу милы".

LXXXVII

Разумен Оливье, Роланд отважен,
И доблестью один другому равен.
Коль сели на коня, надели панцирь -
Они скорей умрут, чем дрогнут в схватке.
Их речи горды, их сердца бесстрашны.
На христиан арабы бурей мчатся,
И молвит Оливье: "Враги пред нами,
И далеко ушли дружины Карла.
Когда бы в рог подуть вы пожелали,
Поспел бы к нам на помощь император.
Взгляните вверх, где круты скалы Аспры:
Там арьергард французов исчезает.
А нам теперь уж путь назад заказан".
Роланд ему: "Безумна речь такая.
Позор тому, в чье сердце страх закрался.
Стоим мы здесь и не пропустим мавров.
Верх мы возьмем, и поле будет нашим".
Аой!

LXXXVIII

Роланд увидел: битвы не минуть,
Как лев иль леопард, стал горд и лют,
Воскликнул громко: "Побратим и друг!
Вам говорить такое не к лицу.
Не зря нас Карл оставил с войском тут:
Не знает страха ни один француз,
И двадцать тысяч их у нас в полку.
Вассал сеньеру служит своему.
Он терпит зимний холод и жару,
Кровь за него не жаль пролить ему.
Копьем дадите вы отпор врагу.
Я Дюрандаль, что Карл мне дал, возьму.
Кто б ни владел им, если я паду,
Пусть скажет, что покойник был не трус".

LXXXIX

Турпен-архиепископ взял в галоп,
Коня пришпорил, выехал на холм.
Увещевать французов начал он:
"Бароны, здесь оставил нас король.
Умрем за государя своего,
Живот положим за Христов закон.
Сомненья нет, нас ожидает бой:
Вон сарацины - полон ими дол.
Покайтесь, чтобы вас простил господь;
Я ж дам вам отпущение грехов.
Вас в вышний рай по смерти примет бог (59),
Коль в муках вы умрете за него".
Вот на колени пали все кругом.
Турпен крестом благословил бойцов,
Эпитимью назначил - бить врагов.

XC

Французы поднимаются с земли.
Турпеном им отпущены грехи,
Он их святым крестом благословил.
На скакунов садятся вновь они.
Доспех надежный на любом из них,
К сраженью все готовы, как один.
Вот графу Оливье Роланд кричит:
"Вы мудро рассудили, побратим.
Нас Ганелон-предатель погубил.
Взял он за это деньги и дары.
Пускай ему за нас король отмстит.
Ты, сарацин Марсилий, нас купил -
Так вот мечом покупку и возьми".
Аой!

XCI

Долиной мчит Роланд на скакуне.
Конь Вельянтиф (60) под ним горяч и резв.
К лицу ему оружье и доспех.
Копье он держит меткое в руке,
Вздымает грозно к небу острие.
Значок играет белый на копье,
Свисает бахрома до рук и плеч.
Прекрасен телом граф и ликом смел.
Ему вдогонку скачет Оливье.
Несется клич французов им вослед.
Роланд надменно мавров оглядел,
Любовно глянул на своих людей
И стал держать к ним ласковую речь:
"Бароны, не гоните зря коней:
Язычников не минет ныне смерть.
Такую мы возьмем добычу здесь,
Какой не брал никто из королей".
Сходиться рати начали затем.
Аой!

XCII

Граф Оливье сказал: "К чему слова!
В рог затрубить казалось стыдно вам.
Теперь король нам помощь не подаст.
За это было б грех ему пенять:
Не знает он, что ожидает нас.
Пришпорьте лучше скакуна, собрат!
Бароны, ни на шаг не отступать!
Молю вас ради господа Христа,
Держите строй, крушите басурман!
Ударим с кличем Карла на врага".
И крикнули французы: "Монжуа!" (61)
Кто этот крик в бою слыхал хоть раз,
Тот видел тех, кому неведом страх.
Погнали тут коней французы вскачь.
Как шпорят их они, как лихо мчат!
Осталось им одно - рубить сплеча,
Но и арабов трудно испугать.
И вот уж грудь на грудь сошлись войска.

XCIII

Марсилиев племянник Аэльро
Пред войском мавров мчит во весь опор,
Язвит французов наших бранью злой:
"Эй, трусы, ждет вас ныне смертный бой.
Вас предал ваш защитник и оплот:
Зря бросил вас в горах глупец-король.
Падет на вашу Францию позор,
А Карл простится с правою рукой".
Роланд услышал, в ярый гнев пришел,
Коня пришпорил и пустил в галоп,
Язычнику нанес удар копьем,
Щит раздробил, доспехи расколол,
Прорезал ребра, грудь пронзил насквозь,
От тела отделил хребет спинной,
Из сарацина вышиб душу вон.
Качнулся и на землю рухнул тот.
В груди торчало древко у него:
Копье его до шеи рассекло.
Воскликнул граф Роланд над мертвецом:
"Презренный, ты сказал о Карле ложь.
Знай, не глупец и не предатель он.
Не зря он нам велел прикрыть отход.
Да не постигнет Францию позор!
Друзья, за нами первый бой! Вперед!
Мы правы, враг не прав - за нас господь".
Аой!

XCIV

Вон Фальзарон, Марсилию он брат.
Ему принадлежит, как лен, тот край,
Где Авирон с Дафаном (62) жили встарь.
Мир нехристя коварней не видал.
Так у него огромна голова,
Что добрый фут уляжется меж глаз.
Разгневался он, что племянник пал,
Отъехал от своих, понесся вскачь
С арабским бранным кличем на устах.
Французам нашим он кричит в сердцах:
"Сражу вас, милой Франции на срам!"
Услышал Оливье, что крикнул мавр,
Коню в великом гневе шпоры дал,
Как истинный барон, нанес удар.
Пробил он щит, кольчугу в три ряда,
Копье в араба по значок вогнал
И замертво свалил его с седла.
Увидел граф, что умер подлый враг,
Сказал над трупом гордые слова:
"Трус, мне твоя угроза не страшна!
Друзья, вперед! Не одолеть им нас!"
И крикнул он французам: "Монжуа!"
Аой!

XCV

Вон нечестивый Корсали-бербер,
Король лежащих за морем земель.
К арабам держит он такую речь:
"Возьмем легко мы в битве этой верх:
Французов мало, нас - не перечесть.
Тех, что пред нами, вправе мы презреть.
Им не поможет Карл, их ждет конец.
Их всех до одного постигнет смерть".
Турпен услышал, яростью вскипел.
Тот мавр ему на свете всех мерзей.
Пришпорил он коня, приник к луке,
Врагу нанес удар что силы есть,
Щит раздробил, в куски разнес доспех,
Грудь распорол, переломил хребет.
Качнулся мавр, не усидел в седле,
Его с коня архиепископ сверг.
Турпен увидел, что пред ним мертвец,
И так сказал, сдержать не в силах гнев:
"Неправду ты изрек, поганый лжец!
Карл, наш сеньер, - защита нам и здесь.
Не опозорим мы себя вовек:
Сумеем вас унять и одолеть.
Всем вашим будет то же, что тебе.
За нами - первый бой! Друзья, смелей!
Победу нам послал господь с небес!"
И возгласил он "Монжуа!" затем.

XCVI

Вот пал сеньер Бригана Мальприми.
Жерен его ударил в добрый щит,
Навершный шип из хрусталя разбил.
Щит лопнул, разлетелся на куски.
Конец копья через доспех проник,
И граф оружье в грудь врагу всадил.
С коня свалился мертвым сарацин,
Чью душу тут же черти унесли.
Аой!

XCVII

Разит и граф Жерье под стать собрату:
Пробил он щит и панцирь амирафля (63).
В живот ему свое копье направил,
Пронзил его насквозь одним ударом,
С коня свалил на землю бездыханным.
Граф Оливье воскликнул: "Бой удачен!"

XCVIII

Самсон на альмасора наскочил,
Копьем ударил в золоченый щит.
Язычнику доспех не пособил:
До легких герцог грудь ему пронзил,
Его с коня, на горе маврам, сшиб.
"Вот доблестный удар!" - Турпен кричит.
Аой!

XCIX

Вон Ансеис коня галопом гонит,
Вступает в бой с Торжисом Тортелозским,
В щит метит, под навершье золотое.
Пробил он бронь с подкладкою двойною,
Копьем пронзил язычнику утробу,
Прогнал сквозь тело наконечник острый,
С коня араба наземь мертвым сбросил.
Роланд воскликнул: "Вот удар барона!"

С

Бордосец Анжелье, гасконский рыцарь,
Поводья бросил, шпорит что есть силы,
С вальтернцем Эскреми спешит схватиться.
На шее мавра щит висел - разбился,
Копье сквозь кольца панциря проникло.
Промеж ключиц глубоко в грудь вонзилось.
Язычник мертвым с лошади свалился.
"Вы все умрете!" - молвил победитель.
Аой!

1  2  3  4  5  6 примечания