Так они ее неволят день-деньской:
Ступит шаг – они поднимут крик такой,
Будто праздный двор французский скачет шумною толпой.
Я хочу вам, стражи, дать совет простой
(И словам моим не внемлет лишь глухой):
Не старайтесь понапрасну, не поможет вам разбой.
Я не видел в мире дамы молодой,
Что могли б сдержать засовы со скобой.
Если путь прямой заказан, путь найдет она кривой.
Гильем поселил конкубину в новой башне Мобержеон в Пуатье и свободно появлялся с ней на публике, эпатируя окружающих. Его современник Вильям Мальсберийский писал: «Прогнав законную супругу свою, он похитил жену некоего виконта из замка Геральда по имени Мальбергиона». К сожалению, источники не донесли до нас настоящего имени этой женщины, ибо Мальбергиона или Амальберга – искаженное название пуатевинской городской башни, а Денджроуз или Данжеросса – прозвище «Опасная». Видимо, современники, как женщины, так и мужчины боялись силы красоты дочери шевалье Иль-Бушара, считали ее неземной, колдовской и опасной.
По легенде, одна из бабушек Альеноры Аквитанской, сумев захватить одну из своих соперниц, расправилась с ней с женской жестокостью – отправила ее на ночь для развлеченья солдатам, а в довершение бесчестья еще и обезобразила – выколола глаза. Не этот ли случай послужил поводом для подобного прозвища?
Выдвину еще одну версию – англичанин Вильям Мальсберийский напутал: при переводе превратил имя Геральда в название замка мужа, а башни в Пуатье в женское имя. В таком случае, эту женщину звали Геральда, Жеральда в окситанском произношении (язык «ок», или Жирода на наречии Иль-де-Франс (язык «ойль».
Законная супруга Фелипа направила апелляцию римскому папе Пасхалию II (1099 – 1118). В 1115 г. состоялся развод с Фелипой, которая затем ушла в монастырь Фонтевро, где и умерла через три года. В монастыре она, как с подругой по несчастью, подружилась с Эрменгардой Анжу, вступившей туда в 1116 г. Ее второй муж, передав Бретань сыну Конану III, тоже ушел в монастырь Редон. После смерти Фелипы Эрменгарда пыталась вернуться к Гильему на правах его жены и требовала вернуть Жеральду Опасную прежнему мужу. Не смотря на то, что он игнорировал ее, безумная анжуйка (возможно, болевшая шизофренией) еще несколько лет досаждала бывшему мужу.
Наверняка, 44-летний Гильем испытывал кризис среднего возраста!
…
Что этой радости под стать?
С кем мне любовь мою сравнить?
Тот должен голову склонить,
Кто жаждет перед ней предстать.
Ведь радость с нею испытать
Ценней, чем до ста лет прожить.
Под силу ей и жизнь отнять,
И снова к жизни воскресить,
И равнодушного взбесить,
И бешеного обуздать,
И неучтивца воспитать,
И дворянина искусить.
Второй такой не отыскать,
И, чтобы вместе с нею быть,
Решился я ее сокрыть
И с ней от старости бежать,
Чтобы душой не увядать
И чтобы плоть омолодить.
По этой причине его опять, приблизительно в 1115 г., отлучил от церкви Герард, епископ Ангулемский, повелевший ему пресечь незаконную связь. На это Гильем ответил: «Ты прежде завьешь своим гребнем ниспадающую со лба прядь волос, чем я возвещу виконтессе, что отсылаю ее прочь от себя». Насмешка была адресована одураченному мужу, чьи редкие волосы не нуждались в гребенке.
Если верить Вильяму Мальсберийскому, одурманенный сир «до того пылал страстью», что даже поместил изображение обнаженной Мальбергионы (Жеральды) на свой щит, «утверждая, что хочет иметь ее с собой в битвах, подобно тому, как она имела его при себе за пиршественным столом» или же «так же нести ее в бою, как она несла его в постели». Впоследствии, у рыцарей вошло в традицию помещать герб или цвета дамы сердца на свой щит, отправляясь в бой или на турнир.
...
Ее любви готов я ждать,
И коль сумею победить,
Я рад ей буду угодить,
Ее красоты восхвалять
И по заслугам прославлять,
И по достоинствам судить.
«Это была женщина красивая и очень красивая, и даже чрезвычайно красивая, словом необыкновенная красавица. В сравнении с ней решительно ничего не значили и всегда улыбающаяся и золотая Венера, и белорукая и волоокая Юнона, и знаменитая своей высокой шеей и прекрасными ногами Елена, которых древние за красоту обоготворили, да и вообще все женщины, которых книги и повести выдают за красавиц» - в таком восторженном тоне описывал византийский летописец Никита Хонниат внучку герцога Аквитании и виконтессы Жеральды – Марию (Ксению) де Пуатье Антиохийскую (1148-1183). Можно предположить, что Мария была точной копией своей бабушки.
В 1115 г. у этой пары родился сын, знаменитый впоследствии Раймон Пуатье (1115-1149), князь Антиохийский с 1136 г.
Рауль де Дисет оставил описание его отношений со старшим сыном: « ...В году 1112 Гильем, граф Пуатевинский, привел в свой дом при живой жене любовницу по имени Амальберга. |
