Предыдущая    Начало    Следующая

Э. Канторович
Два тела короля.
Очерк политической теологии Средневековья
стр. 6

имущества, собственности королевства. В английских документах XII в. различают главных держателей, которые владеют тем, что "принадлежит короне", и тех, кто держит 152 от короля рыцарский фьеф не по праву короны, а по праву баронства. В трактате английского юриста XIII в. Гланвиля термин "корона" относится к публичной сфере и общественной пользе. Это то, что принадлежит королю, а значит является неотчуждаемым. К концу XIV в. формула о неотчуждаемости имущества короны была записана во все юридические акты. Король и корона становятся своеобразными вечными и безличными институтами. В это же время формируется представление об особом "достоинстве" ("dignitas") короны, которое рассматривалось как высшее воплощение суверенитета всего политического тела королевства. Юристы проводили аналогию между королевским достоинством и сказочной птицей Феникс, возрождающейся из пепла. Эта метафора соответствовала максиме "бессмертное достоинство" королевской власти. Английские юристы также доказывали, что не сам король бессмертен, а бессмертна его "dignitas". Феникс не случайно был эмблемой королевы Елизаветы. Король умер — да здравствует король! Король-индивид мог умереть, но король как представитель суверенной Юстиции, воплощение "dignitas" - никогда 3. К тому же времени относятся первые изображения суверенов. Начиная с захоронения Эдуарда II в 1327 г. существует обычай помещать на крышке гроба "изображение" или "королевский лик" - из дерева или кожи. Демонстрация изображений монархов была связана с новыми политическими идеями, например, представлением о том, что королевская "dignitas" никогда не умирает и что через изображение юрисдикция умершего короля действует вплоть до дня его похорон, когда покойный король в последний раз представляет персону "dignitas". Начиная с Людовика XII (умер в 1515 г.) надгробные памятники французских королей начали представлять короля или королевскую пару такими, какими они выглядели в жизни, чаще всего склоненными в молитве; или же надгробная скульптура изображала короля под покрывалом, с закрытыми глазами. На закате Средневековья западная культура особенно остро осознала противоречие между бренным характером плоти и бессмертным великолепием "dignitas", которую эта плоть представляла. Утверждая бессмертие "dignitas", юристы, тем самым, обнаружили и сделали более уязвимой эфемерную природу смертного венценосца. Доктрина "двух тел" достигла в эту эпоху высшей точки своего развития. Последняя, восьмая глава труда Канторовича посвящена анализу представлений о власти в сочинениях Данте. 153

В эпилоге своей книги Канторович пытается найти какие-нибудь намеки на существование понятия о "двух телах" короля еще в античности. Такие сведения он обнаруживает, например, у Плутарха, который различает "друзей Александра" и "друзей царя". Представление о том, что античный правитель является божественным существом и в своем поведении подражает Богу, отражено в трактатах неопифагорейцев. Его отличие от взглядов нормандских юристов XII в. заключается, по мнению Канторовича, лишь в том, что в первом случае обожествление есть "результат мимесиса", а во втором - результат наделения монарха божественной милостью ("gratia"), Но все же, приходит к выводу Канторович, доктрина юристов тюдоровской эпохи опирается на паулинскую концепцию. Несмотря на определенное сходство с языческими представлениями, концепция "двух тел" короля является продуктом христианских понятий и представляет собой определенный этап развития христианской политической теологии.

1 Эксле О. "Император Фридрих II" Э. Канторовича в политической полемике времен Веймарской республики. Доклад на коллоквиуме "Эрнст Канторович сегодня" (Франкфурт-на-Майне, дек. 1993 г.) // Одиссей 1996. 2 Kantorowitcz E. The king's two bodies. A study in medieval political theology. Princeton, 1957. 3 По мнению А. Буро, теория "двух тел" короля, содержащаяся в трактатах юристов елизаветинской эпохи, является всего лишь частным случаем применения более ранней и распространенной формулы "Dignitas nonquam moritur" ("бессмертное достоинство"), и Канторович неоправданно приписывает частному случаю характер "всеобщей догмы". К тому же, отмечает Буро, сам текст Плаудена акцентирует неделимый характер личности короля, который есть и король милостью божьей, и обычный человек. Речь идет, таким образом, об одном теле короля (см. Boureau A. Le simple corps du roi. L'impossible sacralite des souverains francais ХV-XVШ. Р.. 1988.

Предыдущая    Начало    Следующая

* * *