Предыдущая Начало Следующая
Э. Канторович
Два тела короля.
Очерк политической теологии Средневековья
стр. 5
различным монархиям. Тaк, средневековый Париж - это Рим Франции. Франция стала постепенно patria communis для всех французов. Идея суверенитета Рима была заимствована всеми национальными монархиями. Верность новой родине, территориально ограниченной, заменила транснациональные связи фиктивной всеобщей империи. Церковная идея стала светской. Политики стали использовать силу религиозного чувства в откровенно политических целях нового мистического тела территориальной национальной монархии. Во Франции возник культ королевской династии. Французские "христианнейшие короли" были наследственными защитниками церкви. Политико-моральные идеи смешивались с религиозными ценностями. Проповедник требовал от своих соотечественников жертв во имя своего короля. Смерть на поле боя за политический "соrpus mysticum" во главе с королем официально приравнивалась к мученичеству. Понятие "мистического тела родины" перекрывало понятие "мистического тела церкви". 150
Итак, церковная идея "мистического тела" была перенесена на политические общности. Милость и Юстиция оставались вечными ценностями, они сыграли свою роль в разработке идеи континуитета новых монархий, так как идея правителя милостью Божией обрела новую жизнь в династических идеологиях, а идея Юстиниана о вечной и бессмертной власти сыграла важную роль в формировании представлений о неизменном характере королевской власти и короны и континуитете политических институтов. Об этом идет речь в следующей, шестой главе "О континуитете и корпорациях". За проблемой "двух тел короля", как полагает Канторович, стоит проблема континуитета. Аристотелевская концепция "вечности мира" и ее аверроистская интерпретация - вопрос о вечном континуитете - стала в XIII в. философской проблемой номер один. С этого времени в западноевропейской политической мысли начинается процесс переосмысления доктрины о "вечности мира". Этот процесс совпадал с процессом формирования представлений о "континуитете" в конституционной и юридико-политической сфере. XIII век в истории Западной Европы отмечен как "аристотелевский ренессанс". Изучение Аристотеля, по мнению Канторовича, привнесло в культуру новое понимание времени, и это стало одним из факторов активизации западноевропейской мысли. До этой эпохи время имело, прежде всего благодаря авторитету Блаженного Августина, плохую репутацию. Противопоставлялось время, как измерение жизни "земного царства", и вечность, как категория "небесного царства". С XII в. схоласты пытаются пересмотреть дуалистическую концепцию времени Августина. Акцент перемещается на понятие "aevum" ("век"), которое сокращает пропасть между вечностью и конечным временем, соединяет их между собою. Царство земное, земные институты и реaлии также приобрели новое измерение, приобщились вечности, происходила реабилитация земного мира. Эти изменения в отношении ко времени привели к формированию представления о почти бесконечном континуитете публичных институтов. Максима о неотчуждаемости королевского домена, как и идея бессмертного публичного фиска, стали вехами новой концепции института континуитета, инспирированной римским и каноническим правом. Новое понимание земного времени проникает в повседневную жизнь, публичные, финансoвые, юридические и административные институты. 151
Тогда же формируется и представление о короле как главе вечного и бессмертного "политического тела". Об этом речь идет в седьмой главе "Король никогда не умирает". Формирование этой идеи зависело от нескольких факторов - представлений о вечности династии, бессмертии короны и королевском достоинстве. Во времена господства литургического типа власти, как известно, король приступал к реализации своих прерогатив только после освящения церкви - миропомазания, которое и сообщало его господству сакральный характер. В эпоху секуляризации всех сфер общественной жизни все западноевропейские монархи стремились разъединить начало реального правления и его церковное освящение. Так, после смерти Людовика IX Филипп III сразу взял власть в свои руки и датировал свои указы с момента своего воцарения, а не с момента церковного освящения. Эдуард I после смерти Генриха III в 1272 г. сразу же стал править, хотя его коронация имела место лишь в 1274 г. За церковью остается лишь право объявления следующего правителя. Из публичного права заимствуется мысль о том, что на королевском троне преемник и предшественник есть одно лицо. По мысли ученых юристов, перерыва в наследовании не могло быть. Истинная легитимность короля - династическая. Право на трон наследника определяется Богом. В это время получает распространение представление о том, что св. Дух уже присутствует в королевской крови, тогда как ранее считали, что он явлен в выборе епископа, а дары св. Духа передаются путем церковного помазания. Французские легисты доказывали, что королевская династия происходит от Карла Великого, ее представители были святыми королями, по природе и по милости божьей наделенными мистическими способностями. Так династия, "королевский дом" приобретал черты сверхиндивидуального общества, сходного с "бессмертной корпорацией". Подобные изменения происходят и с представлениями о королевской короне. Представление о "видимой и невидимой короне" было характерно еще для античности: считалось, что император, помимо "материальной и видимой короны" - диадемы, имел "невидимую корону", которой его короновали боги. Об этой невидимой короне можно было сказать, что она вечная ("соronа quae non moritur"). Во времена классического Средневековья в западноевропейских монархиях термин "корона" вновь входит в употребление. Однако он применяется прежде всего для обозначения фискального
Предыдущая Начало Следующая
* * * |
