Предыдущая    Начало    Следующая

С.К. Цатурова
Священная миссия короля-судии, ее вершители и их статус во Франции XIV-XV вв.
стр. 6

Неизменность этой политики и повторяемость формулировок наказания за непочтение постепенно меняло общественные нравы и внедряло в историческую память показательные казусы. Историческая память, как известно, играла структурообразующую роль в построении идентичности социальной группы, корпорации или отдельного индивида в средневековом обществе. И в этом плане Парламент, являвшийся наряду с другими функциями, хранителем этой исторической памяти, имел в своем арсенале мощные средства воздействия на общественное сознание. Здесь надолго запоминали обиды и умело их распознавали, апеллируя к исторической памяти.. Так, во время долгого и сложного дела в Парламенте против графа Карла Савойского последний осмелился подослать своих людей в дом королевского прокурора, который был избит ими, «сидя за столом среди бела дня». Парламент немедленно начал расследование, в обосновании которого особо подчеркнув, что «это дело слишком опасный пример ввиду болезни короля», а также потому, что «восемь-десять лет назад Пьер де Кран избил и ранил Оливье де Клиссона, коннетабля Франции, и с тех пор до сего дня осмелели более безбоязненно действовать против королевских служителей»56.

89 Напоминание в связи с нападением на королевского прокурора о деле коннетабля Франции, которое вошло в историческую память прежде всего из-за последовавшего за ним первого приступа психического заболевания Карла VI, призвано было придать действиям Парламента характер защиты королевского величества. Но в итоге судебного разбирательства лишь два исполнителя нападения оказались в тюрьме, заказчик отделался штрафом. Причины подобных неудач кроются в несовпадении претензий парламентариев и реальных правовых норм защиты чиновника при исполнении должностных функций. Во всех королевских письмах, предписывающих нормы защиты чиновников, речь идет лишь о королевской охране, будь то указ о ликвидации должности купеческого прево в Париже в наказание за бунт 1382 г., в ходе которого были убиты и королевские чиновники, «кто находился под нашей особой защитой»57, или специальный эдикт от 2 июля 1388 г., запрещающий кому бы то ни было восставать против чиновников суда, когда они исполняют свои обязанности, изданный в ходе административной реформы «мармузетов», создавшей новые принципы королевской службы, где эти нападки квалифицируются как «очень дурной пример и сделанные к большому скандалу и ущербу правосудию, и пренебрежению и оскорблению многими способами нашего Суверенного и Королевского Величества», однако сами чиновники по-прежнему берутся лишь «под особую протекцию и охрану»58. Причину неприятия в королевском законодательстве квалификации нападок на чиновников во время исполнения служебных полномочий как «оскорбления величества» исследователи усматривают в несовпадении двух юридических доктрин — обычного права (кутюмов), где фигурирует только норма королевской защиты, и римского права с его защитой величества. И если адепты последнего были преимущественно среди королевских адвокатов, черпавших оттуда аргументы в защиту королевского суверенитета, то судьи Парламента в большинстве были сторонниками национальной традиции законов и кутюмного права 59. В качестве ярчайшего примера обычно приводится дело из сборника казусов Жана Ле Кока, при решении которого мнения разделились, а приговор в версии этого королевского адвоката расходится (единственный раз из всего сборника) с записью в регистрах Парламента. Итак, в 1392 г. некто по имени Лоннар нанес удар ножом мессиру Роберуд'Акиньи 60, советнику Парламента и комиссару по его делу, «из западни в зале суда с целью убить, а позднее вовсе не испытывал раскаяния, и даже очень сильно сокрушался, что не убил его». Поскольку это было покушение на умышленное убийство чиновника при исполнении им своих обязанностей 90 и даже за эти именно обязанности, к тому же в здании королевского Дворца правосудия, Лоннар был осужден. Согласно регистру Парламента — на штраф в тысячу франков за нарушение королевской защиты (sauvegarde royale), а по весьма красочной версии Ле Кока, этого Лоннара в пятницу накануне дня Пятидесятницы 23 мая 1393 г. протащили от дверей курии Дворца до эшафота, где отрубили палец, а затем голову, и наконец, повесили; кроме того, его приговорили к штрафу в 500 парижских ливров и к конфискации имущества. Комментируя это решение, Ле Кок признает, что многие сочли его довольно суровым, поскольку Робер д'Акиньи все же не был убит, а лишь ранен, «ибо жив был во время приведения приговора в исполнение», и следовательно, приговор был неадекватен. К тому же он квалифицировался как criminem de lese majeste (C. 9, 8: Ad legem Juliam majestatis, 5) со ссылкой на то, что «сеньоры при исполнении есть часть тела согласно римскому праву (lex is quicum telo C. ad Cor. de siccariis), но он не действует в области обычного права». Однако Ле Кок посчитал адекватным пресечь таким приговором угрозу жизни королевского чиновника при исполнении им своих обязанностей (suum officium exercendo)61. Исследователи, как уже отмечалось выше, обращают внимание в этом казусе на столкновение двух правовых норм — писаного и обычного права, однако мне представляется, исходя из принятого в Парламенте принципа «разума и справедливости (raison et equite)»62, определяющим для принятого приговора адекватность наказания характеру и последствиям проступка. Поэтому, скорее всего, регистры Парламента

Предыдущая    Начало    Следующая

* * *