Предыдущая Начало Следующая
С.К. Цатурова
Священная миссия короля-судии, ее вершители и их статус во Франции XIV-XV вв.
стр. 5
парламентарии претендуют и на равный королю статус в момент осуществления своих служебных обязанностей. Добиваясь этого, парламентарии, разумеется, заботились о собственной безопасности, поскольку исполнение судебных решений, как и само вмешательство королевского правосудия во все сферы жизни людей, встречало ожесточенное сопротивление уже с начала XIV в. При этом чиновник становился объектом нападок не как частное лицо, а именно как представитель верховной власти, зачастую представляя собой удобную мишень для ее противников, соперников и критиков 47. К тому же общество с трудом воспринимало принцип делегированного правосудия и отказывалось видеть в скромном судебном приставе священную персону монарха 48. Однако именно она чаще всего являлась истинной подоплекой конфликтов, и защищаясь, чиновники суда отстаивают в не меньшей степени королевские прерогативы. Иски о защите чиновников суда при исполнении ими своих обязанностей составляли значительную часть дел, расследуемых Парламентом с самого начала 49. По ним можно судить, с каким трудом королевское правосудие завоевывало себе пространство в обществе. Первым мощным проявлением общественного недовольства, в центре которого был протест против растущей королевской администрации, стало так называемое движение провинциальных лиг после смерти короля Филиппа IV Красивого в 1314—1315 г. Именно в ходе урегулирования этого конфликта в текстах хартий, дарованных каждой отдельной провинции, участвовавшей в движении. впервые было прописано разграничение компетенции в делах против королевских чиновников.
87 И хотя, казалось бы, сеньориальная и церковная юрисдикция была укреплена, добившись права наказывать чиновника, совершившего проступок в ее владениях, но только как против частного лица. Но все, что вменялось в вину чиновнику при исполнении им своих должностных обязанностей, передавалось в ведение короля и его суда: «Мы желаем, чтобы, если случится кому-то из наших чиновников совершить проступок в юрисдикции названных графов, баронов и других дворян или кого-то из них, чтобы судоговорение и наказание принадлежало тому, в чьей юрисдикции проступок будет совершен, как частным лицом, оставив нам судоговорение проступков, кои он совершит, исполняя свою службу. И желаем, чтобы, если кто им причинит вред как частным лицам, чтобы дознание и наказание принадлежало тому, под чьей юрисдикцией этот вред будет нанесен, оставив нам дознание и наказание тех, кто им причинит ущерб при исполнении их службы или по причине и по праву выполненной или выполняемой им службы или по причине, относящейся к их службе»50. Так корона впервые обозначила особый статус чиновника при исполнении его обязанностей. Эти хартии дали мощный стимул процессу обособления королевских чиновников от других лиц, находившихся под королевской защитой, и исков против них от иных видов так называемых королевских дел, отнесенных к юрисдикции монарха. Дела о нападениях на королевских чиновников рассматривались в Парламенте, где усилиями легистов, прежде всего королевских адвокатов, знатоков не только кутюмов, но и римского права, развивались идеи королевского суверенитета и особого статуса служителей короны. Однако добиться безоговорочного причисления нападок на королевских чиновников к наитягчайшему преступлению — оскорблению величества — в исследуемый период парламентариям не удалось. Хотя такая квалификация дел появляется уже со второй половины XIV в., она никогда не фигурирует в окончательном приговоре, и все сводится к нарушению королевской защиты 51. Но даже если в практике Парламента она так и не была реализована, эта идея благодаря усилиям королевских адвокатов и генерального прокурора короля в Парламенте постепенно внедрялась в сознание людей, приучая относиться с особым почтением к судейским как к исполнителям священной функции монарха. В этой связи стоит обратить внимание, что формы почтения к чиновникам верховного суда королевства были прописаны в королевском законодательстве, особенно в трех главных ордонансах о Парламенте, и базовой идеей этих норм была именно функция репрезентации суверенной власти монарха, исполняемой парламентариями. Уже в одном из первых ордонансов о Парламенте (17 ноября 1318г.) статья 19 гласит: «Пусть те, кто держит Парламент, не мирятся с поношениями в виде оскорбительных слов адвокатов, а 88 также тяжущихся, ибо честь короля, коего они представляют персону, держа Парламент, не должна этого вовсе терпеть»52. Эта же норма дословно повторена в статье 17 фундаментального для оформления парламентской корпорации ордонанса от 11 марта 1345 г., а другая статья предписывала также знаки особого почтения к главе Парламента — президенту: «Когда президент ставит вопросы на Совете, все должны замолчать, пока он не скажет всего, что задумал, и затем, если он что-то упустил из долженствующего быть сообщенным, пусть будет добавлено»53. Наконец, в поворотном ордонансе от апреля 1454 г. в Монтиль-ле-Туре о реформе суда уважение к парламентариям предписывается как форма поддержания власти верховного суда: «И пусть поддерживается в Курии при обсуждении и судоговорении учтивость и степенность, кои должны сохраняться в куриях столь великого авторитета, степенности, чести и славы... И прежние ордонансы о почтении, кое каждый должен оказывать президентам, вставая при их появлении и входе, и благоговейно и смиренно слушая не прерывая или мешая...и также в отношении советников, совещающихся в Курии...их выслушивать благоговейно и смиренно не прерывая, если только явно не ошибаются в изложении»54. В своей повседневной практике Парламент весьма ревностно следил за соблюдением всех форм почтения к чиновникам верховного суда и безжалостно пресекал малейшее посягательство на свой авторитет, принуждая на коленях вымаливать прощение 55.
Предыдущая Начало Следующая
* * * |
