словами королевских эмиссаров и сказал презрительно им: "Тпру, мои господа" Он заявил, что английский король для него ничто и, величаясь чрезвычайно  в своем незаконном императорском достоинстве, полагал, что чего бы он ни  пожелал [совершить, все это] будет вполне справедливо.
Когда послы сообщили его ответ королю, тот был недоволен надменностью императора и его грубым ответом, а заодно и обхождением с его людьми. Король тотчас прокричал приказ всем своим людям: "Вооружайтесь!" Они повиновались немедленно. Король вооружился сам и сел со всеми своими людьми в лодки транспортных кораблей, чтобы высадиться в порту.
Император с многочисленными силами препятствовал высадке отрядов. Всевозможные препоны и заграждения и всякие виды препятствий, которые могли быть найдены в городе, были размещены у каждого подхода к порту для отражения атакующих. Они [киприоты] собрали все двери и окна, которые вырвали из домов, вместе с [принесенными] кувшинами и столбами, скамьями и лестницами, и длинными балками, которые они укладывали, вместе со ставнями и щитами, старыми галерами, а также брошенными и обреченными  на гниение лодками и всевозможной утварью. Что еще? Все виды годного дерева или камня, которые могли быть найдены в Лимассоле, были собраны киприотами на побережье, дабы не допустить высадку штурмующих.
Император, сверх того, вооружился сам и со своими людьми патрулировал берег. Люди  императора были разодеты прекрасно, как никогда! Они были тщательно вооружены и одеты в дорогостоящие многоцветные одежды, [у них были] военные кони в пене, с закушенными удилами и превосходные мулы. Они прибыли с бесчисленными вымпелами и драгоценными золотыми флагами, развевающимися [на ветру]. Они были готовы сражаться, либо удерживая атакующих  так долго, как только возможно, либо всяческим способом отважно затягивая битву. Они стремились запугать наших людей, спешивших атаковать, ужасно звучащими воплями, похожими на собачий лай. Этот собачий лай смутил нас, и враг поспешно попытался совершить невозможное. Они имели на берегу несколько баллист* и лучников; к тому же пять галер, достаточно хорошо вооруженных, и заполненных молодыми мужчинами, испытанными в военно-морском сражении. Многим нашим людям казалось неравной борьбой то, что они предприняли - разместившись  в весьма немногочисленных хрупких лодках - завладеть портом, заполненным людьми. Более того, они не могли рассчитывать на многих людей, чрезвычайно  утомленных постоянной морской качкой.  К тому же, пехота была крайне отягощена своим оружием. Местные жители, с другой стороны, были в своем отечестве и действовали исключительно по собственной свободной воле.
Когда наши люди, выдвинулись один за другим на шлюпках, ближайшие [из них] первыми начали сражаться с  балистариями и лучниками, атаковавшими их в лодках. Наши балистарии развернулись на них, и во время атаки, в которой обе стороны забрасывали друг друга камнями, многие из киприотов были убиты. Остальные [киприоты] отступили, поскольку они выдержали тягость сражения. Стрелы летели густо и стремительно и три или четыре отступавших человека  бросились в волны [навстречу своей] смерти, чтобы избежать стрел. Они стремительно побежали к крепости, топча друг друга.
Когда наши люди захватили их галеры и высадились из наших лодок, балистарии и лучники, ободренные своим первым успехом, метнули потоки копий в тех, кто, как они видели, пытался бежать с берега. Тотчас, киприоты, не устоявшие под силой удара нашей атаки, бросили [свое] местоположение [на берегу] и отступили на более твердую почву. И наши балистарии, и их беспрерывно использовали стрелы и метательные копья. Небо казалось затянуто тучами, и безмятежность дня затмилась от потоков копий. Город кипел толчеей людей, и все пространство  было занято множеством непрерывно работающих балистариев. Победа застыла в равновесии и колебалась какой стороне отдать свою благосклонность. Все наши люди воздавали врагу «зуб за зуб», но не приближались к победе, в то время как король не усомнился ни на мгновение, посылая наших храбрых людей со шлюпок на берег.
И вот он спрыгнул первым со своей барки в море и храбро напал на киприотов. И все наши подражали непоколебимости его духа. Так  они сопровождали короля и пускали стрелы в тех, кто сопротивлялся, чтобы обратить киприотов в бегство. Как только наши люди устремились [вперед] их сломанные боевые порядки сдались. Там можно было видеть дождь летящих копий, греков, которые будучи побежденными, спасались бегством. Вы могли слышать звуки наступавших людей, стоны павших, вопли тех, кто отступал.
Когда греки отступили, наши люди погнали их вначале назад к городу [Лимассолу] а затем от города к близлежащему лагерю на равнине. В то время как король преследовал спасающегося бегством императора, он захватил [деревенскую] лошадь, с маленьким мешком, закрепленным позади ее седла. Он сразу вскочил в седло, привязанное веревками вместо ремней. Он устремился тотчас к императору и сказал: "Мой господин император, приди  и сразись со мной один на один!" Император сделал вид, словно повинуется, а затем немедленно сбежал. Король тогда занял город Лимассол. Он доставил королев с буса и поселил их на вилле. Там, после многих приключений и морских неудобств, они отдохнули безмятежно и в безопасности.
Король провел ту ночь [май 7-8] в своем шатре, и его лошади были доставлены к нему с транспортных кораблей. Император, однако, предположил, что король не имеет с собой лошадей.