в 1772 году: спор касался наследования имения и доходов [с него] князя Острожского в Волыни, на которые претендовали как Россия, так и Мальта. Максимум, что смог сделать Саграмозо, это уговорить Императрицу Екатерину обратиться к своим министрам, Папа же Климент умер в сентябре 1774 года. (5)
Должно быть, Саграмозо был в Санкт-Петербурге в 1770 году, возможно, это был второй его визит, так как он написал Великому Магистру Пинто – неофициально, как рыцарь – дабы предостеречь его от посла императрицы Екатерины, маркиза Кавалькабо (Cavalcabo), который в том году прибыл в Ла Валлетту. Он просил предоставить бухту для операций против Турции, но старый Пинто ограничился одноразовым предоставлением ему четырех кораблей – как  в свое время поступил и Котонер с англичанами – а затем произнес длинную речь об историческом нейтралитете Мальты.  Российский поверенный в делах и впредь оставался при Дворе Великого Магистра, и Кавалькабо  поторопился отречься от какого бы то ни было участия в заговоре по низложению Хименеса де Тексада, равно как и от попытки захвата островов во время его короткого правления с 1773 по 1775 годы. (6)
Не успел просвещенный и деспотичный  Эммануэль де Роган (Emmanuel de Rohan) унаследовать трон Магистра в 1775 году, как обнаружил у себя на пороге русского адмирала Спиритова; в кругах Ла Валлетты выросла организованная «Русская Партия» (7).
В 1774 году Екатерина заключила Кучук-Кайнарджирское  Соглашение, которое послужило продвижению христианства вглубь Турции, а шесть лет спустя она разработала «Греческий план», чтобы создать трон внуку своему Константину. В 1783 году французский рыцарь по имени Доломью (Dolomieu) распустил слухи в Неаполе, заявив, что Екатерина ведет переговоры с королем Фердинандом I (через супругу короля Каролину Габсбургскую) «о Мальте». Год спустя рыцарь Псаро (Psaro) – русский поверенный – встретил прохладный прием, когда попросил предоставить ему флотский арсенал, а де Роган был откровенно обеспокоен – как бы Россия не захватила Мальту, посему он предоставил русскому флоту продолжить плавание к Леванту без сопровождения мальтийским флотом во всей его мощи. Де Роган стремился к связям с Россией, но был осторожен. Несколько русских офицеров участвовали в островных интригах, начиная с 1770 года и позднее, и возникло множество сомнений по поводу их целей и устремлений на Мальте. После Французской революции они казались про-британски и анти-французски настроенными. Около 1780 года они открыли Русский военно-морской госпиталь и  водрузили над ним флаг святого Иоанна. (8)
Великий Магистр де Роган был последним великим правящим князем в истории Мальты, и в период своего длительного правления с 1775 по 1797 гг. он придерживался решительной внутренней и внешней политики. Он объединил мальтийцев с армией Ордена, добился реституции владений Ордена в умирающей Польше (стр. 12), распространил Орден в России, и приобрел владения Ордена Святого Антония во Франции. Орден приобрел и некоторые владения Рыцарей Гроба Господня в Польше и мечтал даже о слиянии с Орденом Тевтонских Рыцарей. Де Роган убедился в том, что религия (то есть Орден) не сможет пережить надвигающуюся на Мальту бурю, разве что – обратясь к России как к великому союзнику. Этот вопрос становился несколько неопределенным, несмотря даже на его фундаментальность, из-за того, что отношения Ордена с Россией были омрачены обширным и развивающимся взаимодействием Папства с Самодержцем Всея Руси. Странное согласие между Римским Двором и Санкт-Петербургом быстро развилось в краткое, но блестящее зрелище, представляемое православием и католицизмом.   Папа Пий VI (Анджелико Браски; Angelico Braschi) в 1780 году написал самой Екатерине; цесаревич Павел в 1782 году нанес ему визит; в 1783 году в Санкт-Петербург прибыл папский нунций Андреа Аркетти (Andrea Archetti), а в 1784 году в Рим отправился князь Юсупов. В то время как рыцари служили мостом, по которому должны были проходить эти великие связи, и в то время как они обеспечивали предпосылки для новой встречи Запада и Востока, одновременно с этим они создали и нечто новое посредством могущественных послов, ищущих теперь взаимопонимания между двумя великими центрами христианского мира.  Развивающийся альянс России с Мальтой не обошелся без искушений из-за супруги короля Каролины Неаполитанской, которая в своей настойчивой переписке с русским послом в Неаполе – графом Разумовским (Rosmowschi) – в 1789 году намекала, что  королевская власть (Неаполитанского Королевства) могла бы быть заинтересована в продаже своих прав на Мальту царю. (9)
Бальи Граф Литта прибыл в Петербург в 1789 году, будучи молодым искателем приключений и двадцатишестилетним рыцарем, продолжившим работу Саграмозо, но – с большим рвением к развитию своей военной и дипломатической карьеры. Он вскоре отличился в битвах со шведами (в войне 1788 – 1790 гг.), был награжден Крестом Святого Георгия и уже в мундире Императорского контр-адмирала вошел в круги, приближенные к императрице Екатерине; в 1795 году де Роган назначил его министром Ордена при дворе, но великая дама  не особо принимала его во внимание вплоть до самой своей смерти – совершенно внезапной – в ноябре 1796 года. (10) Восхождение на трон ее сына Павла ознаменовало собой блестящую эру дипломатических отношений между Ла Валеттой и Санкт-Петербургом. К де Литта вскоре присоединился его брат – нунций Лоренцо де Литта (Lorenzo de Litta), и оба они стали фаворитами при дворе в очаровательном