Монашество и город в средние века - тема, не получившая в историографии достаточного освещения, хотя историкам- урбанистам, в особенности на уровне локальных штудий, не раз приходилось говорить о влиянии монастырей на градообразовательный процесс, об их хозяйственной деятельности в городах, а в связи с оформлением бюргерства - и о борьбе городских общин против правовой обособленности монастырей в городе. Кроме того, ни одно исследование развития городского образования не может обойтись без упоминания как школ при городских монастырях, так и монастырей при европейских университетах высокого Средневековья. И тем не менее, Жан Дюбуа спрашивал в 1970 г. "Можно ли написать историю городского монашества?" Само понятие "городское монашество" представляется парадоксальным и внутренне противоречивым. Это противоречие коренится в изначально сложившемся антагонизме города и монаха, осмысленном в монашеской теологии поздней античности и средних веков (см. опыт реконструкции так называемой "монашеской теологии" и ее истоков, предпринятый Ж. Леклерком). Вместе с тем, рост городов в высокое Средневековье, с одной стороны, и развитие христианского этического идеала - с другой, подготовили рождение нового понимания отношений монашества и города.

ГОРОД В МОНАШЕСКОЙ ТЕОЛОГИИ

Монашество - одна из форм осуществления христианского аскетического идеала (1). Аскетический образ жизни еще в античной этике (орфики, пифагорейцы, платоники, неоплатоники, стоики, киники), наряду с различными духовными упражнениями, предполагал нередко асоциальность, отказ от общины, дома, отечества ради философского созерцания в уединении (пещера Пифагора или бочка Диогена). Уже тогда аскеза во многом была вызовом урбанизированной культуре античности. В Римской империи христианство распространялось преимущественно в городах.

1 Литература, посвященная проблематике христианской аскезы и ее истокам, а также генезису монашества, обширна. Наиболее полные обзорные работы: Lohse В. Askese und Mönchtum in der Antike und der alten Kirche. München; Wien, 1969; Deseille P. L'évangile au désert. Origines et developpement de la spiritualité monastique. P., 1985.

Однако раннехристианские общины I—II вв., малые числом, состоявшие порою целиком из инородцев, оставались преимущественно асоциальными (отказ от военной службы и участия в культе гения императора), замкнутыми, нередко законспирированными мирками внутри города, суету и соблазны которого они отвергали. Для раннехристианских аскетов, как позднее и для средневекового монашества, смысл аскетического образа жизни был выражен в словах Христа, учившего о тщете всего мирского и призывавшего следовать за собой, оставив имущество и родных во имя стократного воздаяния (Мат. 19,17-30). Следование Христу, единение с ним, понималось, таким образом, прежде всего как отрицание традиционной системы социальных связей.
В III—IV вв. христианские общины постепенно теряют свою замкнутость, образуют "массовую" церковь. Но эта церковь во многом ограничивалась еще пределами римских civitates, составляющих, собственно, епархию позднеантичных епископов. Неслучайно оппозиция civitas и pagus, буквально деревни, приобрела тогда конфессиональный оттенок: chnstianus - paganus. Новые реалии породили противостояние аскетов и разросшейся общины, в которой неизбежно происходило усреднение христианского идеала. В III—IV вв. аскеты порывают с городской общиной и, следуя примеру Христа (Мат. 4), удаляются in desertum, в пустыню, где и конституируется монашество как институт, обособленный от городской церкви. Еще авторы житий первых монахов подчеркивали своеобразный эгоизм аскетов, стремившихся, покинув общину, обрести личное спасение, "лишь на себя одного обращать внимание". "Следование за Христом", единение с ним, и позднее представлялось осуществимым лишь in eremo или in solitudine, как в средневековой литературе нередко именовали монастыри - места молитвенного созерцания. И в других терминах, характеризующих аскетический образ жизни, заложена оппозиция frequentia urbium: монах, анахорет-отшельник; еремит-пустынник или на древневерхненемецком waldlih, т.е. живущий в лесу. В раннемонашеской, а позднее и в средневековой традиции eremus или solitudo, избранные для монашеского поселения, поэтизировались, им придавали черты идеального аграрного ландшафта, райского сада. Природа, сотворенная Богом, противопоставлялась культуре в античном понимании слова, т.е. делу рук человеческих. Неслучайно возвращение в мир из монастыря еще в Галлии Григория Турского есть возвращение в "уличную грязь" и сопоставимо с "изгнанием из Рая".
В Священном Писании, связанном с реалиями урбанизированного средиземноморского мира, содержатся многочисленные упоминания городов, иногда в виде символов, важнейшими из которых были Вавилон, олицетворяющий в христианской традиции