Выстроенный по повелению Людовика Святого, этот порт быстро запустел из-за изменения гидрографической ситуации и занесен песками. Благодаря усилиям археологов мы можем наблюдать его идеально прямые улицы, строгую регулярность кварталов, мощенные площади. Обычай мостить улицы появился во Франции именно в этом столетии - Париж и тут был законодателем мод. Новые мостовые не настилали на старые, но, заботливо сберегая дорогой материал (булыжник или плиты песчаника), перекладывали заново. Поэтому французские средневековые соборы кажутся выше подобных зданий, сохранившихся в городах Восточной Европы - на улицах и площадях не "нарос" культурный слой.
К началу XIV в. строительство соборов прекращается, города перестают расширяться. Это может свидетельствовать о том, что урбанизация во Франции прошла точку своего апогея. По переписи 1328 г. в Париже проживало от 200 до 240 тысяч жителей. Вторым по величине был Руан (40 тысяч), дальше шли Тулуза, Нарбонна, Бордо, Лион, Аррас, Орлеан.
Кризис XIV в. поразил города, как и все французское (и европейское в целом) общество. Но есть все основания полагать, что с середины этого века начинается качественно новый период развития урбанизации во Франции. Его хронологические рамки условно ограничены началом Столетней войны (1339) и началом Религиозных войн (1562). В этот период городское население не просто сокращалось (хотя удары эпидемий и неизбежные опустошения в ходе бесконечных войн были очень чувствительными), но было подвержено поразительным колебаниям. Так, сравнительно небольшой город Перигу в 1320 г. насчитывал 2500 очагов; к 1350 - лишь 1000, в 1360 - 1600 и в 1380 - 1100. Далее число очагов колебалось между тысячью и полутора тысячами, пока с 1465 по 1490 г. не возросло стремительно с 1200 до 2300. Примерно столь же скачкообразной была динамика численности населения в таких крупных городах, как Тулуза, Лион и даже Париж. Города перестали возникать спонтанно, и их перестали основывать. Но соотношение городского и сельского населения во Франции оставалось в этот период неизменным, как не изменилось и соотношение между крупными и мелкими городами. По-прежнему, к концу указанного периода, как и к его началу, лишь двое из десяти французских горожан проживали в крупных (от 10 тысяч) городах.
Стремление нищенствующих орденов (доминиканцев и францисканцев) основывать свои монастыри в городах позволило историкам получить любопытный критерий значимости города: в любом поселении, превышающем 1500 жителей, основывался по крайней мере один такой монастырь. В 1330 г. во Франции насчитывалось 226 городов, где обосновались либо доминиканцы, либо францисканцы. По странному совпадению список "добрых городов", подлежащих экстренному обложению на нужды армии, составленный Франциском I в 1538 г., также насчитывает 226 городов. Но их состав и их распределение значительно изменились. Для урбанизации классического Средневековья было характерно неравномерное распределение городов, они концентрировались в особо развитых зонах, прежде всего, в бассейнах Сены, Соммы и Рейна - от Парижа до Фландрии. Другой зоной городов была дуга Ла-Рошель - Лион (через Бордо, Тулузу, Монпелье, Арль). Еще одна узкая цепочка городов тянулась вдоль Луары. Через двести лет картина существенно изменилась: "добрые города" были сравнительно равномерно распределены по всей территории, за исключением труднодоступных районов Центрального массива и Бретани. Каждая "страна" (край, "земли") концентрировалась вокруг одного, иногда - двух или трех городов, ставших местными "столицами".
Период XIV-XV вв. можно назвать эпохой "добрых городов". Он характеризуется возрастанием воздействия города на свою округу без увеличения демографического веса города. Термин "добрые города" связан с практикой созыва представительных собраний - Генеральных или провинциальных штатов. Город полностью идентифицировался со своей "страной", представлял ее. Никаких "выборов" от "третьего сословия" не производилось - города по приглашению короля присылали своих "послов" на ассамблеи, где вотировали налоги или решали иные вопросы от имени своего края. Если поначалу, в период правления Филиппа IV и его сыновей, королевские чиновники испытывали некоторые затруднения при определении круга "добрых городов", то со временем, как и в большинстве иных социально-политических вопросов, определяющую роль стал играть обычай. Итак, чтобы какому-либо поселению получить право называться "добрым городом", ему надо было обзавестись надежной каменной стеной, представлять особо важную военную силу, быть достаточно богатым, быть резиденцией одного или нескольких судебно-административных учреждений, быть культовым центром, желательно обладать какими-то оформленными институтами самоуправления, но кроме того... уже "по обычаю" участвовать в тех или иных Штатах, то есть - быть "добрым городом". Ситуация может показаться тупиковой, но ведь примерно столь же парадоксальной была в ту эпоху и практика обретения дворянства.
Становлению нового порядка вещей способствовала Столетняя война. Города Франции в очередной раз вынуждены были возводить новые стены. Оказалось, что укрепления предшествующего периода, воздвигнутые в XI - начале XIII в., пришли в негодность, поселения давно выплеснулись за их стены. Только стратегически важные, приграничные города были надежными крепостями (например, Кале). Начало войны показало беззащитность городов. Так, в 1346 г. Генрих Ланкастерский, выйдя с небольшим отрядом из Гиени, берет штурмом Сен-Жан-д'Анжели, Лузиньян (несмотря на наличие в нем грозного замка), Пуатье.
