Подведем итоги. Анализом рецептов я пытался обосновать гипотезу о том, что в основе ремесленного мировосприятия лежал миф, более того, не миф вообще, а конкретный змееборческий миф.Он возник не в средние века, а был унаследован от времен более, гораздо более ранних, но своим пафосом космоустройства, своей оценкой мастера-кузнеца как демиурга был близок средневековому ремесленнику. Близок настолько, что не просто повышал его социальный статус, что само по себе немаловажно, но использовался в качестве теоретической или, вернее, квазитеоретической основы конкретного технологического производства.
Здесь необходимо одно замечание. Слово «теория» может быть понято в современном смысле. То есть можно представить себе дело так, что ремесленник знал мифы как некую сумму текстов и прилагал сведения оттуда в своей деятельности, размышляя над ними, осмысливая их. Это, конечно, не так. Во-первых, миф был не знанием, а жизнью, его не изучали, в нем жили, в нем (или им) мыслили. Во-вторых, подробное изучение мною персонажей мифа и тщательное установление их связей с ингредиентами и персонажами рецептов может породить представление о том, что подобные же интеллектуальные операции проводил и средневековый мастер. Это тоже не так. Ремесленник мог вообще не знать этих мифов, да, скорее всего, и не знал их. Ведь, как уже говорилось, наши мастера жили не только в Скандинавии, где мифы в исследуемую эпоху еще помнили, но и во всей Западной Европе, где их к тому времени забыли. Но, уйдя из памяти, эти мифы продолжали жить в культуре, хотя бы и на уровне неосознанного. Их уже никто не помнил, но им следовали. Это были не тексты, а система мышления. Не конкретный миф, скажем, о Нибелунгах, давал материал для осмысления ремесленной практики,  но  мифомышление  организовывало  мировосприятие.
И, наконец, последнее. Предложенная гипотеза не претендует на исчерпывающее описание ментальности средневековых ремесленников. Здесь сделан акцент на архаических корнях сознания средневековых мастеров. А ведь ремесленник жил в христианском мире и его христианские взгляды не могли не вступать в весьма сложные отношения с вышеупомянутыми архаическими корнями. Но это тема для отдельного разговора. Пока же автору хотелось бы надеяться, что его предположения смогут пролить новый свет на культурные принципы средневекового ремесла.