Предыдущая    Начало    Следующая

О. А. Святовец
Проблемы королевской власти в трактате Генри Брактона «О законах и обычаях Англии»
стр. 4

знанием права».28 Страницы трактата, на которых король выступает в роли верховного судьи, не представляют, на наш взгляд, доказательства, что Брактон считал короля стоящим «над законом». Англия живет «не под властью человека, а под властью Бога и закона» (non sub homine sed sub deo et lege)29. Детальное объяснение в трактате юридических правил, применяющихся в различных видах королевских прав, также не должно считаться основанием того, что он рассматривает короля как отца права. Формулировка законов непременно должна быть результатом коллективного обсуждения королевским советом, где достигается согласие. К сформулированным законам король добавляет необходимое «предписание о власти», которое гласит, что «король имеет силу принуждать следовать ему».30 Неотъемлемое превосходство короля в праве принуждения связано с его обязательством использовать это только в соответствии с законом. Таким образом, объяснение Брактона без помощи «диалектики Э. Канторовича» довольно просто: в разных случаях и по различным причинам закон, который применяется королем, отличается от закона, который применяется другими людьми. Что же касается представления Брактона о двойственном положении короля, то, на наш взгляд, можно с полным основанием утверждать, что король находится не «над» и не «под» законом, а в его бытии. Мы считаем, что в трактате Брактона наглядно представлено схоластическое «противоречие» средневекового права, которое заключается в следующем: долг короля — подчиняться праву, король находится «под Богом и законом», и не король «делает» закон, а закон «делает» короля, однако ни один судья не смел оспаривать действия короля, ни одно предписание не могло быть выдано против короля, король должен был подчиняться своим собственным законам, но от него нельзя законным образом потребовать этого. Конечно, нельзя было помешать королю выходить за пределы, которые он сам установил для себя. Однако, поступая таким образом, он ослабил бы веру общества в законность своей власти, и не исключено, что ему пришлось бы прибегнуть в этом случае к такому средству сохранения власти, как сила. «Поэтому, воистину милосердный, он избрал сильнейший метод уничтожения дьявольской работы — он будет пользоваться не властью силы, а здравым смыслом справедливости».31 «Король есть король, пока он хорошо управляет, но он становится тираном, когда при помощи насилия подчиняет своему господству доверенный ему народ».32 Именно данное положение подразумевается в анализе Брактоном двойственного характера королевской власти: ее потребности в вооруженной силе для подавления бунтовщиков и отпора внешним врагам и ее потребности в справедливых законах для управления мирными подданными. «Для короля, который правит справедливо, необходимо иметь две вещи, а именно: оружие и законы; при помощи того и другого он может надлежащим образом управлять страной во время войны и мира... чтобы, с одной стороны, была обеспечена законом военная мощь, а с другой — чтобы сами законы могли охраняться и защищаться силой оружия».33 Если не будет достаточно военных сил против врагов, мятежников и непокорных, то государство окажется беззащитным; но если будут бездействовать законы, то погибнет правосудие, и никто не сможет выносить справедливых судебных решений. Итак, в первой книге трактата Брактона собраны значительные сведения в пользу аргументов об особом значении отношений между королем и законом. Версия Брактона о том, что закон является границей и критерием королевской власти, не была новой. В то же время автор утверждал, что король в отношениях со своими подданными должен быть образцом поведения; для знатных людей королевства сила установления связи между справедливостью и миром была в принципе неотделима от короны; подчинение короля закону должно быть достигнуто только через его сдержанность. Такие выводы содержались в любой концепции полномочий верховной власти, но королевская власть, по мнению Брактона, имела свои особенности. Это выразилось в своеобразной позиции Брактона в процессе создания концепции судебного законодательства через взаимодействие античных формулировок со средневековыми положениями и фактами, а также в довольно сильно укрепившейся в XIII в. законодательной власти короля, что прежде всего отразилось в процедуре создания законов в сочетании с совещанием магнатов, но принимавшихся в конечном итоге только с королевской санкции и чаще всего в интересах правителя. Такие законы имели силу на всей территории королевства. Брактон признавал, что основная часть существующего закона могла быть увеличена новыми определениями из непрецедентных казусов, которые отличались от судебных аргументов, похожих друг на друга, что, в свою очередь, открывало путь к законодательным переменам. Тем не менее при составлении трактата Брактон обращался к законам, которые были установлены через процедуры, не вызывающие у него сомнения, и были необходимы для использования в конкретном судебном разбирательстве. Что касается образа Христа, то он, конечно же, не мог не повлиять на осмысление и функции королевской власти. Концепция верховенства права всецело поддерживалась в этом случае господствующей религиозной идеологией. Представления о короле как о викарии Всевышнего явно имели своей целью обосновать суверенитет королевской власти в судебной системе Англии. Особенно такое сопоставление призвано было сыграть решающую роль в общественном сознании народных масс, для которых наследственный лидер, являвшийся воплощением божественной воли и объединявший в своем лице законодательную, судебную и административную власть, олицетворял стабильность общественной жизни и прочность земного мира, а его повиновение Богу составляло условие для подчинения ему подданных.

* Аспирантка Санкт-Петербургского государственного университета.

Предыдущая    Начало    Следующая

* * *