Мунтанер подтвердил мнение  уже высказанное несколько лет ранее Бернартом Дескло в его «Хронике»: «этим браком король Педро унизил себя; то, что он взял Марию женой, он сделал только ради Монпелье, … хотя (она) была честна и обладала достаточно приятными манерами».
Дело в том, что Гильем VIII воспользовался отказом Мари в 1197 году от Монпелье и по завещанию оставил свою сеньорию старшему из сыновей Гильему IX. Таким образом, он лишил наследства дочь Евдокии в пользу детей от второго незаконного брака с Аньес, хотя Мария была в силу брачного контракта родителей законной наследницей фьефа. Но! Иннокентий III отказался признать законными его сыновей от Аньес, и отказ Мари стал неактуален. К тому же, население Монпелье восстало против молодого правителя. Политическое последствие брака — лишение бастарда Гильема IX прав с передачей их, по всеобщему согласию жителей Монпелье, арагонскому королю. В очередной раз восторжествовал расчет.
Дочь Санча была рождена ими в следующем, в 1205 году. Девочку назвали в честь бабушки, матери Пейре, Санчи Кастильской, которая была еще жива. Было даже заключено соглашение между королем Пейре II и Раймоном VI, графом Тулузы, обручившими ее (с Монпелье в качестве приданого) с сыном графа, впоследствии Раймоном VII (1197-1249). Но Санча умерла в годовалом возрасте в 1206 году.
Обратим внимание на Пейре II Католика, право, он того стоит. Во всей Европе его считали идеалом южного рыцарства. Он был первым знатоком рыцарских правил, человеком громадного  роста, необыкновенной  силы и храбрости - во всех битвах постоянно находился в первых рядах. С того дня, когда у Лас-Навас-де-Толоза в июне 1212 г. при участии Арагонского короля разгромили арабов (мавров, сарацин), он считался самым храбрым из всех рыцарей и сеньоров. Щедрость его доходила до расточительности. Он безумно любил внешний блеск и пышность, был со всеми любезен и великодушен в отношении врагов. Подобно своему отцу, Альфонсу II, он был трубадуром, и песни его вызывали тем больше похвал, что он щедро покровительствовал другим поэтам – своим соперникам. И вообще жизнь Пейре была похожа на жизнь героя рыцарского романа.
Трубадур Аймерик де Пегильян (годы творчества 1195-1230) упомянул арагонского короля:
…
И в Арагон шлю эту песню тоже.
Король, вы мне опора и надежа,
Да ваших дел столь выросло число,
Что в песню бы вместиться не могло.

Казалось, Мари опять вернулась в атмосферу легкой игривости и веселой беззаботности, царившей при дворах знати по обе стороны Пиренеев в конце XII-начале XIII веков. Обратимся же к Мунтанеру:  «Но по прошествии времени, названный господин король Эн Педро, который был молод, стал страстно увлекаться другими благородными дамами, по каковой причине он не возвращался к названной госпоже Донье Марии Монпелье, но иногда появлялся в Монпелье, не приходя к ней, что сильно огорчало и вызывало неодобрение всех их подданных и в особенности нотаблей Монпелье». Согласитесь, странная семейная жизнь: супруга государя-христианина живет не при королевском дворе в Барселоне, а в другом городе, и муж даже «иногда» не общается с ней. Неодобрение же было вызвано тем, что не было наследника. Нужно было что-то делать – и сделали!
«Случилось однажды, что упомянутый господин король прибыл в Монпелье и, будучи там, страстно увлекся благородной дамой из Монпелье и для нее проводил турниры и рыцарские экзерсисы, и сделал столь много, что его любовь стала очевидной для всех». Консулы и нотабли Монпелье решили этим воспользоваться. Подкупив рыцаря Гильема Д,Алькала, пользовавшегося доверием короля, они подсунули Пейре (извините за вульгарность, но по иному не скажешь) вместо благородной дамы законную жену. Мари, которая «вела себя как подобает добродетельной женщине и не показывала, что это (измена) ее печалит», согласилась на эту авантюру, молилась и постилась неделю перед знаменательным событием.  Это случилось в воскресенье ночью: «И когда наступил рассвет, все нотабли и прелаты и монахи, и дамы, каждая с зажженной свечкой в руках (вот уж воистину – держали свечку в буквальном смысле!), вошли в палату; а господин король был в своей постели с королевой, удивился, тут же подпрыгнул на постели и выхватил свой меч. И все встали на колени и сказали, рыдая: "Господин, извольте посмотреть и увидеть, кто лежит рядом с вами". И королева села, и господин король узнал ее; и они рассказали ему все, что они решили. И господин король сказал, что поскольку так произошло, значит, Богу было угодно исполнить их намерение. Однако в тот день господин король выехал и покинул Монпелье». Мария с этого дня оставалась в Монпелье под присмотром нотаблей, рыцарей и их жен  до рождения сына Хайме (Иакова, Якова), позднее ставшего королем Арагона под именем Хайме I Завоевателя (2.8.1207 или 2.02.1208-1276). Возможно, что дата 2.02.1208 г. является днем крещения младенца в церкви Святой Марии Нагорной в Монпелье.
Об этом сообщает Мунтанер, и в «Хронике Хайме I Завоевателя» подтверждает со слухов сам Хайме: «Теперь я расскажу о том, как был рожден».
Эта реальная история послужила основой для многих сюжетов в литературе, например, для новеллы десятого дня  «Джильда из Нарбонны» в «Декамероне» Джованни Боккаччо (1313-1375), комедии «Все хорошо, что хорошо кончается» Вильяма Шекспира (1564-1616), и комедии «Дуэнья» Ричарда Шеридана (1751-1816), послужившей основой для одноименной советской экранизации".
До 1211 года Мария с сыном жили в Монпелье. В 1211 году Пейре II Католик, прибывший туда, был убежден согласиться на предложение брака между своим сыном Хайме и Амикой (Амицией) де Монфор (до 1210-1253),