он сосредоточивает внимание на памятниках, которые вышли из элитарных кругов и характеризуют
жизненные позиции этих последних, хотя принимает их за репрезентативные для общества в целом.

В 60-е гг. Арьес приобрел известность своей новаторской книгой о ребенке и семейной жизни в период
Позднего Средневековья и начала Нового времени. В самом кратком изложении идея его состоит в
том, что категория детства как особая социально-психологическая и возрастная категория возникла
сравнительно недавно. В средние века ребенок ни социально, ни психологически не был отделен от
взрослых. Внешне это отсутствие различий выражалось в том, что дети носили ту же одежду, что и
взрослые, только уменьшенного размера, играли в те же игры, в какие играли взрослые, и, главное,
выполняли ту самую работу, что и они. С самого начала от их взора не были укрыты ни секс, ни
смерть. Новые течения в христианстве в XVII в., как протестантские, так и контрреформационные
католические, — заметим, не гуманизм! — изменили установки в отношении к ребенку; теперь-то и
происходит «открытие детства». Укрепляются внутрисемейные связи, возрастают заботы родителей о
детях. Но вместе с тем растут и опасения относительно врожденной предрасположенности ребенка ко
греху, что приводит к созданию педагогики ограничений и наказаний. На смену довольно привольному
житью детей в предшествовавший период, когда никто не занимался их воспитанием, а потому и не
наказывал, наступает время ограничений и муштры. Итак, по Арьесу, «открытие детства»
сопровождалось утратой ребенком свободы.

Здесь нет ни места, ни надобности разбирать эту теорию, которая, несомненно, содержит много
интересных идей и, главное, рассматривает детство не в качестве некоей неизменной категории, но
видит в нем исторический и, следовательно, подверженный трансформациям феномен. Достаточно
лишь отметить, что сдвиги в семейной структуре Арьес объясняет главным образом религиозными и
идеологическими влияниями. Собственно социальная сфера, к которой ведь в первую очередь и
принадлежит семья, «атомная ячейка» общества, им игнорируется. Социальная структура обойдена
стороной и в других его трудах, о которых далее пойдет речь.

На протяжении 70-х гг. Арьес опубликовал несколько работ, посвященных установкам
западноевропейцев в отношении к смерти. Эти установки менялись исподволь, чрезвычайно медленно,
так что сдвиги до самого последнего времени ускользали от взгляда современников. Тем не менее они
менялись, и исследователь, принадлежащий к обществу, в котором перемены в отношении к смерти
сделались резкими, внезапными и потому заметными, смог обратить внимание на историю этих
феноменов в прошлом.

Необычайно широкий временной диапазон исследования, начиная Ранним Средневековьем и кончая
нашими днями, объясняется самим предметом. Для обнаружения мутаций в установках в отношении к
смерти их нужно рассматривать в плане «времени чрезвычайно большой длительности». Это понятие,
«1а longue duree», было введено в историческую науку Фернаном Броделем (отмечая сосуществование
в исторической жизни временных ритмов разной длительности — наряду со «временем большой
протяженности», Бродель различал «время конъюнктур» и «время краткое, или событийное»), взято на
вооружение многими историками. Ментальности, как правило, изменяются очень медленно и
неприметно, и эти смещения, игнорируемые самими участниками исторического процесса, могут стать
предметом изучения лишь при условии, что к ним применят большой масштаб времени.

Такая постановка вопроса не может не вызывать пристального внимания, и, действительно, книга
Арьеса породила волну откликов, не только в виде критики его построений, но и в виде новых
исследований, посвященных теме восприятия смерти и загробного мира. Собственно, мощный взрыв
интереса к проблеме «смерть в истории», который выразился в потоке монографий и статей, в
конференциях и коллоквиумах, был спровоцирован в первую очередь работами Арьеса.

Каков главный тезис Арьеса, развиваемый им в итоговой и наиболее развернуто рисующей его
позицию книге «Человек перед лицом смерти»? Существует связь между установками в отношении к
смерти, доминирующими в данном обществе на определенном этапе истории, и самосознанием
личности, типичной для этого общества. Поэтому в изменении восприятия смерти находят свое
выражение сдвиги в трактовке человеком самого себя. Иными словами, обнаружение трансформаций,
которые претерпевает смерть в «коллективном бессознательном», могло бы пролить свет на структуру
человеческой индивидуальности и на ее перестройку, происходившую на протяжении веков.