Кюре и вообще церковные власти могли пренебречь распоряжениями завещателя относительно
служения заупокойных месс на доходы с завещанного церкви капитала. Предвидя это, завещатели
пытались с помощью стенных табличек предать свои последние распоряжения гласности, вырезав их
на камне или на металле и поместив их, например, в часовне, где должны были совершаться
богослужения за упокой их душ[211]. Неудивительно, что на таких табличках указывались даже имя и
адрес нотариуса, оформившего завещание усопшего.

Целью фундационной таблички было, следовательно, не передать потомству память о земном
существовании умершего, как в случае с биографическими эпитафиями, рассмотренными нами выше.
Тексты табличек были обращены к небольшой группе лиц, от которых зависело отправление
религиозных обрядов за упокой души завещателя, но которых он подозревал в недобросовестности.
Некоторые завещатели прибегали к такой хитрости: они специально оговаривали в своих
предсмертных распоряжениях, что завещанная церквам или благотворительным учреждениям часть
имущества может вновь отойти к прямым наследникам покойного, если условия благочестивых
фундаций (совершение молитв и служб за упокой души жертвователя) не будут соблюдаться.
Фундационные таблички были поэтому своеобразным продолжением завещаний, способом предания
их гласности, дабы обеспечить их исполнение. Понятно, что завещатели часто не довольствовались
одной табличкой, помещенной вблизи их места погребения, но старались умножить их число и
установить везде, где должны были служиться фундационные мессы. В XVI—XVII вв. такая практика
была весьма распространена.

Завещание Клода Эврара, сьёра де Мустье (1611 г.), показывает, насколько стремление сделать условия
фундаций гласными преобладало при создании стенных табличек над эсхатологическими и
мемориальными функциями, присущими надгробиям с «лежащим» или «молящимся». Завещатель
оставляет на усмотрение душеприказчика все, что касается захоронения его тела в «церкви Сен-Жан,
где покойный сьёр его отец был зарыт и погребен». Нет ни точного определения места захоронения, ни
описания надгробия. Зато Клод Эврар весьма детально разбирает вопрос о части имущества,
предназначенной им для благочестивых фундаций на помин его души. Так, власти больницы Сен-Луи
должны взять на себя обязательство не только еженедельно служить мессы за упокой его души, но и
поместить в одной из часовен «на средства упомянутых наследников мраморную эпитафию, дабы
увековечить память о названной фундаций». Еще одна мраморная табличка с надписью призвана
сохранять память о другой благочестивой фундаций завещателя в церкви в Нёф-Мустье-ан-Бри, также
облагодетельствованной им. Примечательно, что табличка увековечивала память о предсмертных
распоряжениях человека, а не о нем самом или о его жизни[212].

Впрочем, это не было общим правилом. В контракте, заключенном в 1616 г. между властями церкви
Сен-Жан-анГрев и королевским советником Пьером Вьейаром, генеральным казначеем Франции в
Суассоне, последнему разрешалось поместить в южной части капеллы Сен-Клод этой церкви, напротив
алтаря, табличку «в вечную память» о его умершем дяде и с упоминанием завещанной покойным
фундаций: передачи части имущества на нужды приходской церковной школы. Здесь увековечивается
память и о самом усопшем, и о его благочестивых предсмертных распоряжениях.

Надгробия души

В XVI-XVIII вв. подобным фундационным табличкам придавалось такое значение, что они часто
занимали место надгробия, отождествлялись с ним. Сложился особый тип стенного надгробия, где
вверху была выгравирована на камне или на металле религиозная сцена с маленькой фигуркой
«молящегося» перед ней, весьма схематического рисунка, ибо эта композиция не была уже главным
элементом надгробия; остальное же пространство таблички было занято надписью, состоявшей из двух
частей. В одной кратко сообщалось имя и титул покойного без всяких биографических или
агиографических деталей, а в другой точно и подробно описывалась фундация: величина и вид
завещанного достояния, молитвы и службы за упокой души жертвователя, которые должны были
совершаться по воле завещателя, а иногда также имя нотариуса.