Во Франции того времени число подобных памятников было очень велико, и, несмотря на все, что
пришлось пережить французским церквам впоследствии, и на отсутствие большого интереса к этим
табличкам со стороны священников, архитекторов, археологов и даже историков, их еще сохранилось
достаточно, чтобы мы могли сегодня представить себе, как выглядели в старину стены и колонны
церквей, покрытые табличками, например в знаменитом Соборе парижской Богоматери[214].
Выглядели эти таблички по-разному: иногда больше говорится о самом умершем, иногда о его
благочестивых предсмертных распоряжениях. Но всюду проступает неизменное желание увековечить
меры, принятые умирающим, дабы гарантировать себе вечное спасение. Таблички позволяют нам
проникнуть в мир менталитета, отличного одновременно и от архаического менталитета эпохи
«лежащих» и «молящихся», и от нашего сегодняшнего. Они вводят нас в ту же психологическую
атмосферу, которая пронизывает собой завещания.

Примеров такого стенного надгробия-таблички, которое я назвал бы «надгробием души», множество.
Вот стенная каменная табличка 1404 г. Вверху —узкая полоса с изображением святого Христофора,
покровителя церкви Сержисюр-Уаз, откуда происходит надгробие, а перед ним на коленях усопший, в
доспехах, с оружием. Остальная часть памятника отдана надписи: «Здесь покоится дворянин Пьер
Госсар, при жизни оруженосец, сеньор де Даммартен...» Далее говорится о 60 парижских су
ежегодной ренты с некоего дома в Понтуазе, точный адрес которого приводится ниже, оставленных
покойным церковным властям прихода Сен-Кристоф-де-Сержи при условии, что кюре церкви каждый
год в день смерти завещателя обязуется служить такую-то мессу и еще такую же мессу в одну из сред в
каждое из четырех времен года. «Каковой сеньор скончался в девятый день апреля 1404 г., через два
дня после Пасхи. Молитесь за душу его». Юридическая точность этого текста по истине заслуживает
восхищения.

От дворянства старались не отставать в щедрости и стремлении к публичности богатые цеховые
мастера. Одна из табличек 1564 г. извещает о том, что перед ней (то есть перед стеной или колонной,
на которой она висела) лежит тело «достопочтенного мужа Жака де ла Барра, при жизни портного и
гражданина Парижа», оставившего церковным властям 5 ливров ренты с некоего дома ежегодно, дабы
«в тот день, когда покойный скончался, или в иные удобные дни» служилась месса с пением Requiem,
Libera и De profundis[215], В церкви Сен-Маклу-де-Понтуаз одна из табличек XVII в. начинается с
перечисления имен нотариусов, оформивших контракт, словно они-то и являются главными
персонажами. Далее следует длинное описание условий контракта, заключенного 4 января 1681 г. и
сопровождавшегося выплатой церкви Сен-Маклу-де-Понтуаз 360 ливров. «Молите Бога за душу его».

Таблички начала XVIII в. составлены еще по той же модели, однако можно заметить большую сухость
и безразличие в отношении самого погребения — где оно находится и как совершилось чаще всего не
сообщается. Напротив, сведения об усопшем становятся подробнее, а условия фундаций на помин его
души по-прежнему излагаются особенно тщательно и детально. Одна из табличек в церкви СенЖермен
д'Андрези завершается словами: «Эта эпитафия была помещена заботами фундатора, в возрасте 79 лет,
24 января 1704 г.». Ниже добавлено: «и скончавшегося 24 декабря того же года». Итак, донатор велел
поместить в церкви это надгробие-табличку еще при жизни!

Подведем итоги. В XV в. надгробие часто сопровождает табличка, не составляя с ним, однако, единого
целого и даже иногда находясь на значительном отдалении от него. В XVI-XVIII вв. это самая обычная
форма погребения, причем табличка полностью отделяется от надгробия и помещается в месте той или
иной благочестивой фундации, напоминая об обязательствах церковных властей или
благотворительных заведений перед умершим жертвователем, или же табличка занимает место
надгробия, становится его главным элементом. В XVIII в. такую табличку прямо называют
«эпитафия», и это слово начинает обозначать надгробие.

Таким образом, рядом с «лежащим», «молящимся» и кладбищенской стелой с крестом мы выделили
четвертый основной тип надгробия: табличка-эпитафия. Первые три типа надгробия выражают веру в
некое промежуточное состояние между земным существованием и небесным блаженством. Надписи
прославляют заслуги умершего перед этим миром и миром потусторонним. С утверждением
надгробия-таблички ориентация меняется. Биографический рассказ, столь пространный в надписях на
надгробиях иного типа, здесь сводится к краткому упоминанию имени покойного и его социального
положения. Религиозные сцены представлены схематично. Значение придается не этим благочестивым
образам — а ведь мы имеем дело с эпохой расцвета барокко! Важно обязать священников совершить
предусмотренные и заранее оплаченные действия во спасение души усопшего. Надгробие становится