великих памятников классической древности. С высоты Арлингтонского холма каскадом спускаются
могилы национальных героев, образуя фон городского пейзажа. На эти-то места погребения или
памяти о людях, служивших Соединенным Штатам, собираются ежегодно, с весны до поздней осени,
толпы американцев, подобно тому как католики совершают паломничества в Сан Пьетро в Ватикане.

Сельское кладбище в Миао

Новая религия мертвых родилась и развивалась в больших городах. А что было в деревнях? Некоторые
из них, подражая городам, вынесли кладбище за пределы жилой зоны, а старое кладбище при церкви
было ликвидировано, и на его месте разбита площадь. Другие сельские местности, напротив,
сохранили кладбище на прежнем месте, но настолько обновили его, что могил, относящихся ко
времени до начала XIX в., там теперь не найти. Так что новые правила устройства и поддержания
кладбищ были соблюдены и в деревне.

Как именно это происходило, показывает блестящее исследование Франсуазы Зонабенд, посвященное
кладбищу в Шатийоннэ в Мино. Первоначально там существовал меровингский некрополь. Это было
еще до того, как распространилась практика погребения ad sanctos, поэтому меровингский некрополь
лежал за пределами агломерации. Там же была воздвигнута часовня, где, по-видимому, крестили
обитателей деревни. Только в 1450 г. в соседней агломерации Мино была сооружена новая церковь св.
Петра, и старый некрополь, восходящий еще к VII в., был покинут ради нового кладбища при церкви
Сен-Пьер. Впрочем, и после этого в одном из уголков меровингского некрополя еще совершались
захоронения. Там хоронили умерших от чумы, унося их подальше от жилых домов.

Итак, классическая модель единства церкви и кладбища утвердилась в Мино довольно поздно, лишь в
XV в. Обитателей стоявшего в стороне феодального замка хоронили в хоре церкви Сен-Пьер, перед
алтарем. Из приходских реестров явствует, что в XVII в. видных лиц (королевского нотариуса, вдову
придворного, прислуживавшего за столом брата короля, и т. п.) предавали земле вне церкви, но у ее
стен. Священников хоронили на дворе — кладбище у большого креста, тогда единственного на всем
некрополе, другие могилы не имели видимых надгробий и располагались в произвольном порядке на
неогороженном пространстве, поросшем травой. Находящееся в центре деревни, посреди других
публичных мест, открытое для всех — и людей, и животных, кладбище было средоточием приходской
жизни. Неподалеку от могил собирались, торговали, танцевали, между могильными ямами ходили
козы и овцы. Мертвые были непосредственно включены в мир живых. Ф. Зонабенд не знала в то время
моей периодизации, но нарисованная ею картина полностью соответствует моей первой модели
смерти, выражаемой понятием «смерть прирученная» и формулой «все мы умрем». Вполне
естественно, что мы не найдем в этой сельской общине следов второй модели ("смерть своя").

Но на исходе XVII в. в Мино прибыл священник, проникнутый идеями Контрреформации и
приступивший к преобразованиям. Кладбище было уменьшено до его нынешних размеров, было
принято решение обнести его оградой, однако это решение было исполнено только в 1861 г.
Показательно все же, что желание отделить кладбище от того пространства, где бурлила деревенская
жизнь, существовало уже в конце XVII в. Кладбище должно было стать местом покоя и тишины,
отделенным от мирских сует и закрытым для скота. Кроме того, священник-реформатор в характерном
для того периода стремлении к религиозному очищению отвел часть кладбища для погребения детей,
этих маленьких безгрешных ангелов.

В XIX в. кладбище, исследованное Зонабенд, отчасти соответствовало моей четвертой модели,
признаками которой можно считать всплеск аффективной привязанности к усопшим и культ мертвых.
Конечно, в Мино кладбище осталось на своем месте — у церкви. Муниципальный совет отказался
перенести его в Фонтэн-Кондре, ибо в этом случае «туда не стали бы часто ходить». Здесь перед нами в
миниатюре история сопротивления парижан проектам перенесения столичных кладбищ в Мери-сюр-
Уаз. Но если деревенское кладбище не переместилось физически, морально оно отдалилось. Новое
благочестиво-почтительное отношение к местам погребения, утвердившееся во Франции в XIX в.,
создало между кладбищем и сферой повседневной жизни людей огромную дистанцию. В помещениях,