сказать, что можно лучше сохранять их память дома, чем там, где они похоронены». Женщина 35 лет:
«Я вам скажу, что я всегда делаю: на Новый год я всегда дарю ей азалию. Я чувствую, что она все еще
дома». Иногда люди хотят оставить комнату или целый дом умершего точно в том виде, в каком они
были при нем. Таким образом, большая скорбь и привязанность к усопшему вполне совместимы с
пренебрежением к его могиле, остающейся зачастую местом ненавистным: там истлевает тело
дорогого существа.

Итак, отныне есть два способа культивировать память об умершем. Один — традиционный,
восходящий к концу XVIII в.: ходить на могилу и ухаживать за ней. Этот обычай постепенно исчезает в
Англии и — намного медленнее — на континенте. Другой способ — поддерживать культ мертвых
дома. Канадский социолог Фернан Дюмон вспоминает, как его отец дома, после долгой семейной
молитвы, оставался еще какое-то время стоять на коленях, закрыв лицо руками. Так как отец никогда
не был чрезмерно благочестивым, сын однажды прямо спросил его, почему он так делает. «Отец
признался мне, что в эти минуты он часто обращается к своему отцу, давно уже покойному»[361].

Как бы ни было сильно горе человека, потерявшего кого-либо из близких, почти на всем Западе
сегодня является общим правилом, что он не должен демонстрировать это публично. Иными словами,
от современного человека требуется как раз противоположное тому, чего от него ожидали прежде.
После 1970 г. меньше чем за десятилетие во Франции перестало быть привычным вставать после
отпевания в длинную очередь, чтобы выразить соболезнования семье покойного. В провинции
сохранился обычай письменного оповещения о кончине, но текст завершается формулой сухой и почти
невежливой: «Семья не будет принимать». Это позволяет избежать традиционных посещений соседями
и знакомыми дома умершего до похорон.

В отношении траура семья принимает правила поведения, которых ждет от нее общество. Общество
навязывает близким усопшего отказ от траура. Дж. Горер различает три типа поведения людей,
потерявших кого-либо из дорогих сердцу существ. Одним удается полностью утаить свою скорбь.
Другие прячут ее от посторонних, но хранят ее в себе. Третьи свободно проявляют ее на людях. В
первом случае человек, понесший утрату, обязан вести себя так, словно ничего не произошло. Он
просто продолжает жить своей обычной жизнью: keep busy, «занимайте себя», говорят ему торопливо
врач, священник, кто-либо из друзей. Во втором случае человек почти ничего не показывает на- людях,
а траур соблюдает у себя дома, «словно приходя, раздеваясь и садясь отдохнуть» (Дж. Г орер). Эту
модель поведения, несомненно, больше всего одобряет общественное мнение: требуя от человека
скрывать свои чувства, общество тем не менее догадывается, что надо позволить ему излить душу при
условии, что это происходит скрыто, за стенами дома. Наконец, в последнем случае человек,
упорствующий в своем изъявлении скорби, исключается из общества, как безумец.

Дж. Г орер сам имел возможность испытать на себе давление общества после смерти брата: «Много раз
я отказывался от приглашений на коктейли, объясняя, что я в трауре. Люди приходили в
замешательство, словно я сказал им что-то неуместное и неприличное. Поистине у меня было
впечатление, что, если бы я, дабы отклонить их приглашение, сослался на какое-нибудь сомнительное
рандеву, я был бы лучше понят». Когда же он упоминал о трауре, «люди бормотали какие-то слова и
торопились отойти». Они не знали, как вести себя в этой ситуации, ставшей в наши дни совершенно
непривычной. Они не знали, каким правилам и ритуалам им следовать в разговоре с тем, кто сказал,
что он в трауре. Они словно боялись, что он выйдет за рамки светских условностей, предастся своему
горю и тем самым вовлечет и их в «неприятный приступ эмоций».

Смерть исключают

В самом деле, переход от спокойной повседневности к патетическому переживанию сильных чувств не
совершается спонтанно и без всякой помощи. Слишком велика разница между языками,
используемыми в первом и во втором случаях. Для того чтобы установить коммуникацию, нужно
иметь в качестве посредника некий заранее обретенный кодекс поведения, некий ритуал, усвоенный с
детства. В прошлые века у людей были такие ритуалы на все случаи жизни, когда нужно было