образом и верования и обычаи своих современников, пытаясь оправдаться: «И все же полезно быть
похороненным в местах, освященных погребением каких-либо святых», ведь усопшим могут помочь
молитвы, совершаемые за них на небесах праведниками, погребенными рядом с ними, а также молитвы
близких, приходящих в эти места. Примечательно, что заступничество умерших праведников
поставлено здесь в тот же ряд, что и молитвы живых, так как те и другие обусловлены физическим
соседством захоронения простого христианина с погребением праведника.

По мнению Гонория Отенского, злые не могут извлечь никакой пользы от соседства святых, ибо не
находятся под их защитой. Напротив, для злых "может быть даже вредным быть соединенным в
погребении с теми, кто далек от них по своим заслугам". Бывает, замечает церковный автор, что
«дьявол многих грешников выкапывает и выбрасывает из освященных мест». (Эта последняя фраза
содержит намек на очень популярные в средние века рассказы Григория Великого о чудесах.) Трупы
злых оскверняют церковь и кладбище, подобно тому как в древности мертвые тела сами по себе
оскверняли территорию города. В книге Г онория Отенского кладбище выступает как некая священная
спальня для мертвых, покоящихся в «лоне церкви», где усопшие ожидают великого дня воскресения
плоти.

Проклятое погребение

Вся ситуация, таким образом, перевернута по сравнению с античностью. Именно одинокое погребение,
в стороне от других, которое, как полагали средневековые люди, считалось в древности нормой, теперь
внушало ужас. Вполне возможно, что старый обычай совершать захоронения на частных землях вместо
общих кладбищ еще некоторое время сохранялся: о нем свидетельствует в IX в. Иона Орлеанский,
осуждавший, как мы помним, тех, кто за деньги предоставляет право хоронить «на его землях». Еще в
1128 г. епископу Сен-Бриёкскому пришлось прямо запретить погребать умерших у подножия крестов,
поставленных на перекрестках.

Впрочем, такие случаи становились все более редкими. Только тех, кого постигло церковное
проклятье, закапывали прямо в полях. Отлученных от церкви, а также казненных, тела которых не
были востребованы их семьями или которых сеньор, вершивший правосудие, не пожелал отдавать,
оставляли вообще без погребения, засыпав просто грудой камней из страха перед распространением
заразы. Таких злосчастных, кого после смерти засыпали камнями, называли по-латыни imblocati[54],

Манфред, побочный сын императора Фридриха II, враг папы римского, погиб в сражении 1266 г. в
Беневенто, будучи отлучен от церкви. Данте рассказывает, что он был похоронен прямо на месте, «под
защитой тяжелой груды камней», причем каждый из его солдат, проходя, бросил камень на его
тело[55]. Однако папа Климент IV не мог стерпеть, чтобы его отлученный противник хотя бы и
мертвым оставался в пределах Сицилийского королевства, бывшего феодальным владением церкви, то
есть чем-то подобным освященной земле при храме Божьем. Поэтому, согласно традиции, переданной
в «Божественной комедии» Данте, кости Манфреда были извлечены на поверхность и перенесены
ночью, при потушенных огнях, в другое место, обреченные в жертву ветрам и дождям.

Тела казненных оставались висеть в петле или выставлялись на всеобщее обозрение месяцами, а то и
годами. Так, Колине де Пюизё 12 ноября 1411 г. был обезглавлен и четвертован, отрубленные части
были развешаны на главных воротах Парижа, а тело болталось в мешке на виселице. Только два года
спустя, 16 сентября 1413 г., «тело изменника Колине де Пюизё было снято с виселицы, а четыре части
его тела — с ворот». После этого его останки были преданы земле, хотя, по мнению неизвестного
парижского бюргера, из дневника которого взяты эти сведения, «он больше заслуживал быть
сожженным и отданным псам, чем быть похороненным в освященной земле»[56].

В «Рукописи, найденной в Сарагоссе» граф Ян Потоцкий прекрасно описывает виселицу. Хотя этот
текст относится к 1804 г., легко предположить, что подобную же картину можно было наблюдать и в
Средневековье. Герой романа после фантастических ночных приключений просыпается под виселицей.