на них, без фундамента. Очевидно, что захоронения в церквах происходили одновременно с
появлением все новых текстов, запрещавших эту практику: канонические запреты не помешали этому
обычаю распространиться со временем во всем западном христианском мире. Ибо погребения в
церквах не прекращались по крайней мере до конца XVIII в. В XVII в. полы церквей были выложены
надгробными плитами, как в древних базиликах римской Африки. Во многих французских церквах мы
уже не найдем под полом, полностью реконструированным в XVIII-XIX вв., плотной мозаики
надгробий, еще сохранившейся там, где усердие светских или церковных реставраторов проявилось не
слишком сильно.

Иначе обстоит дело в кальвинистской Голландии. Так, церковь св. Бавона в Хаарлеме сохранила
нетронутым свое основание XVII в., целиком образованное надгробными камнями. Это захватывающее
зрелище, так как позволяет нам увидеть то, что в других местах исчезло или подверглось искажению:
вся поверхность пола — сплошное кладбище, верующие все время ходят по могильным плитам. Эти
крупные плиты не зацементированы. В центре каждой из них есть выемка, помогавшая могильщику
уложить ее на место. Все эти плиты, как правило, пронумерованы (арабские цифры XVII в.), как
нумеруют сегодня надгробия на кладбищах. Подобная забота о рациональной организации
пространства под полом должна была быть явлением новым, чуждым более ранним эпохам. На
некоторых плитах можно видеть, кроме того, монограмму, дату, орудия, среди которых есть и
«говорящие», указывающие на профессию умершего, или же символы смерти: черепа, скелеты,
песочные часы. Лишь редкие плиты украшены богаче, и всегда геральдическими мотивами.

Итак, кальвинистская Голландия сохранила до наших дней неизменным облик старинных церквей.
Однако этот обычай хоронить мертвых в церкви едва ли мог нравиться протестантам, которым он
должен был казаться подозрительно напоминающим другие папистские суеверия. Следовательно, если
такой обычай уцелел, то, значит, глубоко уходил корнями в тогдашние нравы.

В голландской живописи «золотого века» сцены похорон — привычное явление. На картине, висящей
в роттердамском музее Бойманс ван Бёнинген, Эмманюэль Де Витте изобразил в 1655 г. похоронную
процессию, она уже вступила в церковь и направляется к хору. Тем временем могильщик с
помощником готовят могилу. Они вырыли ее еще задолго до этого дня и теперь только поднимают
резной камень, которым она была закрыта. В куче вынутой земли видны обломки костей, черепов —
остатки прежних захоронений. Таково было обычное зрелище в протестантской церкви XVII в.

Те же самые благочестивые-церковные иерархи, которые на соборах каждый раз заново декларировали
свою непримиримую юридическую позицию в отношении захоронений в церквах, действуя в
одиночку, как пастыри народов, сами первыми забывали о ней. В IX в. только что обращенные в
христианство болгары написали папе Николаю I, спрашивая, дозволено ли хоронить христиан в
церкви. Папа ответил, ссылаясь на Григория Великого, что вполне можно так поступать с теми, кто не
совершил gravia peccata, смертных грехов. Оправдание этому он дает такое же, как несколько веков
позднее Гонорий Отенский: близкие усопшего будут вспоминать о нем сами и напоминать о нем Богу
каждый раз, когда будут приходить в это священное место.

Комментатор XVIII в. Л.Томассен находит в текстах обоих пап, Григория Великого и Николая I,
указание, что в то время в Италии мирянину достаточно было вести христианскую жизнь и умереть «на
путях спасения», чтобы желанное для него погребение в церкви оказалось благотворным для его души,
несмотря на канонические запреты[63]. А еще в начале XV в. теолог Жан де Жерсон с благодушием
допускал возможность покупки мирянами «надежных и почетных мест для своего погребения» в
церкви, что было бы лишь свидетельством «благочестивой предусмотрительности... и
добросердечия»[64].

Единственным результатом канонических запретов являлось, следовательно, то, что привычное
погребение в церкви необходимо стало покупать за особую плату. Само по себе погребение, как и
таинство, не могло продаваться. Но нарушения общего правила вполне могли быть предметом купли-
продажи: таково происхождение платы за погребение, взимавшейся священниками и сначала
рассматривавшейся в числе иных пожертвований, а позднее именно как обязательный взнос, известный
под двусмысленным и немного постыдным названием «достохвальные обычаи». В своей книге
«Древняя и новая дисциплина церкви» (1725) юрист Томассен объясняет возникновение этой денежной
выплаты тщеславием некоторых мирян. Если бы все верующие согласились быть похороненными на
общем кладбище, «дабы там ожидать воскресения, общего для всех и, быть может, еще более славного