всеобщего сведения. В Средневековье, в цивилизации видимого, юридический акт был спектаклем,
разыгрывавшимся в церковной ограде на глазах всей собравшейся общины.

Совершение всевозможных сделок, обмены, дарения, продажи проходили на церковном дворе, где
обычно присутствовало много народу. Большая часть этих актов никак не была связана с функцией
кладбища как некрополя. Лишь одна процедура вовлекала в свою драматическую символику и
умерших: кутюмы (например, в Эно) предусматривали, что вдова могла уклониться от принятия на
себя семейных долгов посредством некоей церемонии, в ходе которой она клала на могилу мужа его
пояс, ключи и кошелек. Там же на кладбищах в XII-XIII вв. проводилась церемония, напоминавшая
похоронную и символизировавшая гражданскую смерть прокаженных.

В Новое время совершение частноправовых актов было перенесено с кладбища в нотариат, а
отправление правосудия — в залы ратуши. Но судебные решения по-прежнему должны были
оглашаться публично, перед всей общиной местных жителей, обычно собиравшихся после большой
мессы на кладбище. Там же избирались синдики, казначей, другие должностные лица. В XIX в. все это
происходило уже в мэрии, где располагался муниципальный совет. Но в консервативной Бретани, где
еще долго сохранялись многие старинные обычаи, кладбище продолжало служить местом всеобщего
оповещения, особенно в отношении частных актов. По сведениям А. Ле Браза, по окончании мессы
секретарь мэрии «со ступеней кладбища», то есть, вероятно, кладбищенского креста, читал
собравшимся новые законы. Там же от имени нотариуса оглашались купчие, совершенные в течение
предыдущей недели. При этом выступавшие «поднимались на крест», как тогда говорили: пьедестал
креста был устроен наподобие проповеднической кафедры и почти всегда использовался для
публичных выступлений.

«Подниматься на крест» значило произнести перед толпами народа краткую речь[83].

Неудивительно, что на кладбище, в этом общедоступном и постоянно посещаемом множеством людей
месте, очень рано стали размещать службы, которые удовлетворяли нужды всей общины. Один
документ конца XII в. сообщает о строительстве на кладбище баналитетной печи, где все зависимые от
местного сеньора люди обязаны были выпекать хлеб, уплачивая ему определенную подать[84]. Еще
семь веков спустя бретонские легенды напоминали о коллективной печи, некогда стоявшей на
кладбище. На кладбище в Ланривуарэ показывали даже камни в форме хлебов: хлеб чудесным образом
превратился в камень, когда сеньор, присматривавший на кладбище за его выпечкой, отказался дать
нищему кусочек[85].

Соседство хлебной печи и могильных ям, едва присыпанных землей, откуда кости мертвецов время от
времени выкапывали и складывали тут же в оссуариях, — этого достаточно, чтобы поразить нас,
сегодняшних, и вызвать нас отвращение. Но люди Средневековья и раннего Нового времени
оставались совершенно к этому нечувствительными. Право убежища сделало кладбище не только
местом собраний и прогулок, но и рынком, ярмаркой. Торговцы пользовались там иммунитетными
льготами и умели привлечь к своим лоткам людей, пришедших ради каких-либо религиозных,
судебных или муниципальных мероприятий Дни паломничеств были также и ярмарочными.

В некоторых средневековых текстах за жителями кладбища признается право держать там и лавку, в
частности торговать вином или пивом. Такие мелкие лавочки располагали вдоль погребальных
галерей. Однако соборы XV в. (Нантский 1405 г. и Анжерский 1423 г.) постановили запретить на
кладбище всякую мирскую деятельность, включая проведение за седаний светских судов и оглашение
приговоров. Акты соборов воспрещали продавать или хотя бы только выставлять на кладбище хлеб,
птицу, рыбу и иные товары. Единственное исключение было сделано для воска — благородного сырья
для свечей, драгоценного изделия «матери-пчелы», которую славит пасхальная литургия.

За этими запретами стояла та же озабоченность, что и за запретом совершать захоронения в самой
церкви: подобные постановления призваны были уберечь сакральное место от стихии денег, богатства,
торговли. В некоторых случаях удавалось в XVI в. вывести из-за церковной ограды суд и рынок. Но и
то и другое осталось в теснейшей близости к кладбищу: ярмарка св. Германа шумела прямо за стенами
кладбища Сен-Сюльпис, крытый рынок в Шампо ("чрево Парижа") примыкал к кладбищу
Невинноубиенных младенцев.