из сеньоров, товарищей и вассалов умершего. Ни священники, ни монахи не сопровождали тело к
месту погребения, если только усопший сам не принадлежал к духовенству. Собственно религиозная
часть погребального обряда сводилась к отпущению грехов и благословению, сначала при жизни
умирающего, затем над телом там, где наступила смерть, и наконец, еще раз над могилой. Ни о каких
богослужениях в рассматриваемых нами текстах не упоминается: богослужений над мертвыми или не
совершалось, или же эпические авторы не считали нужным о них сообщать.

Молитва за мертвых

Если участие церкви в погребальном обряде этого раннего периода было столь ограниченным, то какое
место занимали мертвые в литургической практике самой церкви до каролингской унификации?

Церковная литургия была до известной степени независима от эсхатологической мысли в ту или иную
эпоху. Кроме того, сами по себе литургические тексты не должны восприниматься буквально, ведь их
банализированный смысл, молчаливо признававшийся за ними верующими современниками,
становится явным для исследователя лишь при сравнении этих текстов с другими источниками,
например литературными или иконографическими. Добавим также, что историки литургии склонны,
даже не сознавая того, под влиянием позднейшего развития идей, присутствующих в их текстах только
в зачатке, придавать этим памятникам слишком большое значение. Вполне простительные ошибки
перспективы грозят ввести в заблуждение историка, использующего религиозные формулировки не
ради них самих, но как индикаторы менталитета! В языческой традиции жертвоприношения мертвым
имели целью успокоить и умиротворить их души и помешать им возвратиться на землю и нарушить
покой живых. Вмешательство живых не было предназначено для того, чтобы изменить к лучшему
участь умерших в подземном мире теней.

Еврейская традиция не знала даже практики жертвоприношений мертвым. Первый еврейский текст,
который церковь рассматривает как источник молитвы за усопших, — это рассказ о погребении
Маккавеев, возникший лишь в I в. до н. э. Современная критика различает в нем две части. В
древнейшей из них церемония призвана искупить грех идолопоклонства, совершенный умершими: на
их телах были найдены языческие амулеты. Во второй части, добавленной к первой, можно разглядеть
уже идею посмертного воскрешения: воскреснут только те, кого живые своими молитвами освободят
от грехов, и именно поэтому живые в этом тексте обращаются с молитвами к Господу. Забота о
посмертном существовании умерших и об облегчении его при помощи религиозных обрядов была
присуща, однако, религиям спасения, таким, как дионисийские мистерии, пифагорейство,
эллинистические культы Митры и Исиды.

Первоначально раннехристианская церковь запрещала все погребальные обычаи, окрашенные
языческим «суеверием», будь то плач наемных плакальщиц или жертвоприношения на могилах: такое
жертвоприношение, refrigerium — поминальную трапезу, совершала еще в IV в. св. Моника, мать
Августина, пока знаменитый Амвросий Медиоланский не запретил это. Такие поминальные трапезы
церковь заменила евхаристией на алтарях, воздвигнутых на христианских кладбищах.

Шла ли тогда уже речь о заступничестве за умерших? В представлениях епископов-интегристов эти
мессы были скорее изъявлением благодарности Богу по случаю праведной кончины христианина,
умершего в лоне церкви и погребенного рядом со святыми мучениками. В действительности же в
народном благочестии того времени, где продолжала жить, не прерываясь, античная языческая
традиция, кладбищенские богослужения ассоциировались одновременно и с культом мучеников, и с
поминовением умерших более низкого ранга, так что молитву в честь святых долгое время смешивали
с молитвой во спасение душ простых усопших, и св. Августину стоило немалого труда рассеять это
недоразумение.

Итак, ни в Ветхом, ни в Новом завете (если не считать спорного текста о погребении Маккавеев) мы не
находим никакого текстуального основания для последующей практики заступничества живых за