О том, как выглядели такие кабинеты, позволяет
судить анатомический кабинет XVIII в. во дворце
принца Раймондо ди Сангро в Неаполе (один из немногих сохранившихся). Если
верить его эпитафии,
принц проявлял блестящие способности не только в военном деле и в математике,
но и «в
исследовании скрытых тайн природы». Из кабинета можно было пройти в дворцовую
часовню, где
находятся семейные гробницы и где сохранились останки нескольких человек с
содранной кожей,
несомненно попавших туда после вскрытия трупов в кабинете. Эти лаборатории
смерти поражали
воображение современников. Если они казались таинственными и вызывали смятение,
то не потому,
что проводимые там опыты были такой уж редкостью (вскрытий проводилось тогда
очень много:
личный врач Людовика XVI хвалился тем, что за свою жизнь произвел вскрытие 1200
трупов), а скорее
из-за головокружения, которое должен был испытывать человек перед явившимися
его взору
источниками жизни.
В описании фантастической галереи великого
герцога Тосканского в одном из романов маркиза де
Сада упоминаются раскрашенные восковые фигуры, необыкновенно правдоподобно
представляющие
мертвецов на разных стадиях разложения — от момента кончины до полного
разрушения трупа.
Некоторые из таких восковых макетов сохранились до наших дней. Изображения
мертвецов сменяются
изображениями людей, с которых содрана кожа («экорше»), особенно частыми в
XVIII в. Они все
меньше представляли собой memento mori, напоминание о неизбежности смерти, а
все больше
побуждали к тревожным и смятенным вопросам о природе жизни, как та известная
статуя «экорше»,
что стоит в Миланском соборе.
Чтобы удовлетворить спрос, вызванный подобной
страстью к анатомии, нужно было много трупов.
Литература того времени изобилует историями о гробокопателях, похищающих тела
мертвецов на
кладбищах. Далеко не все в этих волнующих историях было плодом воображения.
Расследование,
проведенное в конце XVIII в. Жоли де Флёри, говорит о распространенности этого
вида преступления:
трупы выкапывали и продавали начинающим хирургам. Отчет сообщает о жалобах
прихожан, живших
близ кладбища Сен-Жан в Париже, на участившиеся зимой 1785/86 г. преступления
такого рода,
«возмущающие человечность и оскорбляющие религию». Так, в ночь с четверга на
пятницу, 13 января
1786 г., 6 неизвестных злоумышленников выкопали и унесли 7 трупов взрослых и 3
детей. Писатель
Себастьян Мерсье в своих «Картинах Парижа», увидевших свет в 1789 г., упоминает
о четырех
молодых хирургах, тайно пробравшихся ночью на кладбище, выкопавших какой-то
труп и отвезших
его на фиакре к себе домой. После вскрытия они сожгли останки в печи, «дабы
скрыть их от глаз
соседей. Они согреваются зимой жиром мертвецов». То же самое происходило тогда
и в Лондоне. В
1793 г. молодой французский эмигрант Рене де Шатобриан, ставший позднее
знаменитым писателем,
жил там на чердаке, слуховое окно которого выходило на кладбище. «Каждую ночь
трещотка сторожа
извещала меня о новой краже трупов»
Сближение Эроса и
Смерти в эпоху барокко
Почти светский успех анатомии в то время
объясняется не только ростом научной любознательности.
Более глубокой причиной было тяготение современников к вещам зыбким и трудно
определимым, к
границе жизни и смерти, страданиям и сексуальности. Говоря о сближении Эроса и
Смерти,
начавшемся еще в конце XV в., мы покидаем мир реальных фактов, какими были
резекции в
анатомических кабинетах, и входим в тайный и плотный мир воображаемого.
Пляски Смерти XIV-XV вв. отличались
целомудрием, в следующем столетии они дышат насилием и
эротикой. Апокалиптический Всадник у Дюрера восседает на истощенной кляче, от
которой остались
лишь кожа да кости. С худобой несчастного животного резко — таково было
намерение художника —
контрастирует мощь гениталий. У Николя Манюэля Смерть не ограничивается тем,
что подходит к
своей жертве, молодой женщине, и увлекает ее с собой. Нет, она еще насилует ее
и всовывает ей руку
во влагалище. Смерть предстает уже не простым орудием судьбы и необходимости,
она движима
похотью, жаждой наслаждений.