чем человек старше. Им больше не с кем говорить о том единственном, что для них важно: об
умершем. Им остается только последовать за ним в лучший мир, что они часто и делают, и не
обязательно путем самоубийства. Исследование, проведенное в 1967 г. в Уэльсе, показало, что
смертность среди вдовых на первом году после потери супруга в 10 раз выше, чем в среднем по
региону в той же возрастной группе [364].

Триумф медикализации

Итак, романтическая модель смерти, как она существовала в середине XIX в., проходит целый ряд
последовательных этапов распада. Прежде всего изменения затрагивают в конце XIX в. первый период
умирания: период тяжелой болезни. Это случай толстовского Ивана Ильича: больного начинают
держать в неведении относительно его состояния и того, что его ждет. Затем, после того как первая
мировая война показала миру гибель миллионов людей одновременно, общество накладывает
негласный запрет на траур и на все, что в публичной жизни напоминает о смерти, во всяком случае о
смерти обычной, не сенсационной. Неизменным остается еще только самый момент смерти, который в
эпоху Толстого и долгое время спустя продолжал сохранять традиционный характер: прокручивание в
памяти прожитой жизни, умирание на людях, сцена последних прощаний.

После 1945 г. и этот пережиток романтической модели прекрасной смерти исчезает. Причиной явилась
полная медикализация смерти. Это третий и последний этап в истории «переворачивания» смерти.
Бурный прогресс медицинской техники и методов стационарного лечения, подготовка достаточного
количества компетентного персонала, рост общественных расходов на здравоохранение привели к
тому, что больницы заняли в этой сфере монопольное положение. Оказалось невозможно чем-либо
заменить эти учреждения с их сложной, редкой и дорогостоящей аппаратурой, с их
высококвалифицированным персоналом, множеством вспомогательных лабораторий и служб.

С момента, когда болезнь становится серьезной и затяжной, врач все чаще бывает склонен направить
пациента в больницу. К успехам диагностики, наблюдения и лечения в больницах добавились успехи
реанимации, обезболивания, облегчения физических страданий. Методы эти применяются уже не
только до, во время или после операции, но во время агонии, чтобы сделать уход из жизни менее
мучительным для умирающего. Постепенно умирающий в больнице уподобился тяжелому
послеоперационному больному, что обеспечило сходную заботу и уход. В городах люди в
большинстве случаев перестали умирать дома, как еще раньше перестали дома появляться на свет. В
Нью-Йорке в 1967 г. 75 % умерших скончались в больнице или в аналогичном заведении (в 1955 г. —
69 %), а в целом по США — 60 %. В дальнейшем процент умерших в больнице продолжал расти. В
Париже это обычное явление, что человека преклонного возраста, страдающего тяжелой болезнью
сердца или легких, госпитализируют, дабы он мог окончить свои дни мягко и безболезненно. Иногда
можно обеспечить больному старику хороший уход и дома, наняв сиделку, но система медицинского
страхования возмещает расходы на домашнюю сиделку в значительно меньшей степени, чем на
сиделку в больнице. Поэтому, если жена работает и нет рядом ни детей, ни близких родственников, ни
заботливой соседки, а держать постоянную домашнюю сиделку средства не позволяют, умирающему,
как правило, суждено встретить свою смерть в больнице.

Напомним также то, что мы сказали в начале этой главы: со второй половины XIX в. присутствие в
доме тяжелобольного стало внушать окружающим невольное физическое отвращение, которое к тому
же приходилось скрывать и от него, и от самих себя. Это еще одна причина, почему умирающий чаще
всего оказывается в наши дни в больнице. Там, в больничной палате, смерть сохраняет свою
нормальность, окружающие предвидят и допускают ее соседство. Если в частных клиниках Франции
смерть больного — событие весьма нежелательное, ибо отпугивает клиентов, и умершего сразу
стараются отправить домой, то государственные больницы часто рискуют быть переполненными
неизлечимо больными стариками и умирающими, в которых жизнь поддерживают при помощи
сложной аппаратуры. В некоторых странах уже высказывалась идея создать для людей обреченных
специальные больницы, где умирание происходило бы мягко и безболезненно и где задача облегчать
кончину умирающим не сталкивалась бы с главным назначением больницы — лечить и исцелять.