коммерческие формы, экстравагантность которых заставляет вспомнить некоторые французские
проекты новых кладбищ рубежа XVIII-XIX вв.

Противники funeral directors в среде американской интеллигенции предлагают реформировать
похоронные обряды таким образом, чтобы упростить их и подавить все традиционные пережитки,
вдохновляясь английской моделью — самой радикальной версией перевернутой смерти.
Рекомендуется расширить практику кремирования, свести похоронную церемонию к memorial service,
когда друзья и близкие собираются вместе не у тела покойного, а совершенно отдельно, чтобы
восхвалить его заслуги, утешить семью, предаться каким-либо философским размышлениям, в случае
же необходимости — помолиться за душу усопшего.

Сегодня модель перевернутой смерти утверждается и в континентальной Европе, в том числе во
Франции, именно в своем американском пестром обличье. Во Франции при кладбищах появляются
«Athanees», похожие на обыкновенные дома и распознаваемые лишь по необычному гудению
кондиционеров. На северо-западе Европы торжествует модель английская: об этом говорит быстрый
прогресс премирования. В этой модели общество отводит смерти только одно-единственное место:
больничную палату. В американской модели таких мест два: больница и «дом мертвых».

Заключение

ПЯТЬ ВАРИАЦИЙ НА ЧЕТЫРЕ ТЕМЫ

Я отобрал и исследовал весьма различные по характеру источники: литературные, литургические,
эпиграфические, иконографические и т. д. Но использовал их не по отдельности, не один за другим, а
все одновременно, обращаясь к ним с определенным набором вопросов. Исходной гипотезой была та,
которую уже предложил ранее Эдгар Морен: существует связь между отношением человека к смерти и
его самосознанием, его индивидуальностью. Эта гипотеза и была той путеводной нитью, что вела меня
через огромную массу документов, наметив маршрут, которому я следовал от начала до конца. Именно
в связи с поставленными таким образом вопросами данные, скрытые в источниках, обрели форму и
смысл, логику и континуитет. То был ключ, позволивший расшифровать данные, которые в ином
случае оставались непонятными или изолированными, никак не связанными между собой.

Но в процессе исследования некоторые первоначальные постулаты были поколеблены и возникли
новые проблемы и перспективы анализа. Я начал работу, исходя из гипотезы о самосознании,
используя именно это понятие как ключ. Отсюда — названия трех первых частей книги: «Все умирать
будем», «Смерть своя», «Смерть твоя», подсказанные книгой Владимира Янкелевича о смерти. Но по
мере углубления в источники я добывал все новые системы «вопрошания» и объяснения текстов, столь
же важные, как и та, что послужила мне первоначальной путеводной нитью. Теперь, завершая свою
работу, подобно путешественнику, наконец достигшему стадии получения багажа, я оборачиваюсь на
проделанный путь и оглядываю разом целое тысячелетие. И это огромное пространство кажется мне
упорядоченным благодаря простым вариациям четырех психологических элементов. Один из них —
тот, что был направляющим во всем нашем исследовании: самосознание (1). Три других: защита
общества от дикой природы (2), вера в продолжение существования после смерти (3) и вера в
существование зла (4).

В заключение попытаемся показать, как последовательная смена описанных в книге моделей
(«прирученная смерть», «смерть своя», «смерть далекая и близкая», «смерть твоя», «смерть
перевернутая») объясняется вариациями этих параметров.

В первой модели («смерть прирученная») проявляются все четыре элемента.

Параметр 1. Как и жизнь, смерть не является актом только индивидуальным. Как и всякий большой
переход из одного жизненного состояния в другое, она отмечается определенной церемонией, всегда