|
Как
некая система первообразов миф является чудесным миром. «Весь мир и все
его составляющие моменты, и все живое и все неживое, одинаково суть миф
и одинаково суть чудо»28.
Мифотворчество непосредственно связано с тремя аспектами: историей, личностью
и словом как обобщающим понятием.
Исторический аспект - это то, что делает идеальный первообраз «выраженной
идеей»29 (в отличие от отвлеченного смысла). При этом «миф не есть историческое
событие как таковое, он всегда есть слово»30. Здесь в качестве уточнения
кажется логичным привести точку зрения Р.Барта, утверждающего, что «перед
нами уже не теоретический способ представления, а именно этот образ, наделенный
именно этим значением...», причем данное слово, видимо, за счет первообраза,
лежащего в основе, способно оказывать непосредственное воздействие на
каждого отдельно взятого индивидуума. «Миф обладает императивностью оклика:
исходя из некоторого исторического понятия, а непосредственным образом
возникая из текущих обстоятельств, он обращен ко мне...»31.
Так, первообраз, трансформирующийся под влиянием определенных исторических
событий, становится словом, с одной стороны, воздействующим на личность,
а с другой - отражающим ее бытие. Причем здесь рассматривается уже не
отдельно взятая личность, но составляющая определенной общности, будь
то племя, социальный слой, возрастная или какая-либо другая группа. По
мнению Ф.В.Шеллинга, «мифология не может быть созданием ни отдельного
человека, ни рода (поскольку последний есть только собрание индивидуумов),
но лишь рода, поскольку он сам есть индивидуум и подобен одному отдельному
человеку. - Не отдельного человека, ибо мифология должна обладать абсолютной
объективностью и быть вторым миром, который не может принадлежать отдельному
человеку. Не некоторого рода, поскольку последний есть только собрание
индивидуумов, ибо при таких обстоятельствах мифологии недоставало бы гармонического
созвучия»32.
Так через слово «ни намеренно, ни преднамеренно» бытие (т.е. определенная
система первообразов) определенной личности как части той или иной группы
под влиянием определенных исторических событий проявляется в качестве
мифа. От исторического и личностного аспектов зависит, каким будет это
слово, а значит, - каков будет миф. В книге «Мифологии» Р.Барт анализирует
ряд современных мифов: бытовых (глава «Пеномоющие средства»), идеологических
(«Бедняк и пролетарий»), политических («Предвыборная фотогения») и прочие.
Эти мифы резко отличаются от античных, языческих, средневековых и других
мифов. Данные мифы характерны для XX века, для личности, порожденной этим
веком и его историческими событиями. Это и есть тот самый «второй мир»,
о котором было сказано выше. Анализируя данные мифы, Р.Барт утверждает,
что «миф прочитывается как фактическая система, будучи в действительности
всего лишь системой семиотической»; по его мнению, функция мифа - деформация
действительности33. Но это противоречит утверждению, согласно которому
миф достоверен; можно предположить, что несоответствие между мифом и повседневностью
объясняется скорее расхождением между первообразом и результатом.
В этой книге миф как культурологический феномен будет рассматриваться
на примере легенд о Круглом Столе короля Артура.
Легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола прошли в своей эволюции
несколько этапов, отразив особенности и изменения исторической и социальной
обстановки в древней Британии. Корни сказаний об Артуре уходят в «темную»
эпоху V-VII веков и, как полагают многие исследователи, еще дальше - «в
верования и сказания дохристианской и доримской Британии, в культуру древних
кельтов»34.
Принято рассматривать три этапа осмысления легенд об Артуре. Большинство
историков, опираясь на «Хронику» Уильяма Малмсберийского, составленную
около 1125 года, считают, что Артур был не королем, а предводителем отряда
вольных стрелков, которые находились на службе у тогдашних бриттских королей
и отражали нашествия древних германцев - саксов. После смерти Артура в
V-VI веках бритты героизировали его, представив королем-защитником. Кстати,
возможно, именно в связи с тем, что в реальности Артур королем не был,
легенды уделяют такое пристальное внимание моментам его зачатия, появления
на свет, воспитания в отдаленных владениях сэра Эктора.
Сомнения и недоверие двора побеждены не документальным подтверждением
родословной Артура, а магическими указаниями на его королевское происхождение:
только он может выдернуть меч Экскалибур, помещенный между камнями; волшебный
камень Фал, находящийся под ступенькой к трону и убивающий любого самозванца,
который собирается сесть на трон, радостно вскрикивает, когда Артур наступает
на него.
Возникновение легенд о короле Артуре свидетельствует о генетической связи
двух социокультурных уровней - родоплеменного и раннефеодального. Если
на раннем этапе осмысления легенд о рыцарях Круглого Стола Артур и его
двор защищают земли Британии в основном от саксов, то когда последние
завоевали бриттов, врагами короля и рыцарей стали норманны. Легендарные
владения Артура расширились; все настойчивее подчеркивалось, что он король
Британии и Арморики (т.е. в сферу его влияния попадала и Северная Европа,
откуда пришли саксы).
Особенно популярными легенды об Артуре стали в период завоевания Британских
островов норманнами (древние северозападные германцы) в XI-XII веках.
В них Артур сначала, опять-таки, выступает как защитник саксов, а после
покорения Бретани и Уэльса становится королем вымышленного государства
Логр, в котором царит справедливость. Он приобретает черты героя норманнов,
ведь он и его королевство - образцы рыцарства, которое завоеватели принесли
с собой.
В течение примерно пятидесяти лет в конце X - начале XI веков норманны
захватывали земли Уэльса и Бретани. В этот период создаются основные версии
древних сказаний, послужившие базой, на которой позже выросли литературные
обработки легенд об Артуре, как английские, так и французские. С одной
стороны, предания о рыцарях Круглого Стола распространялись все шире среди
побежденных, так как они пробуждали у валлийцев патриотические чувства,
напоминая им о героическом прошлом. С другой стороны, покорение Уэльса
и Бретани познакомило норманнскую знать Франции со сказаниями об Артуре,
которые после определенной переработки могли быть использованы в интересах
завоевателей.
* * * |
