|
Характерно, что, входя в противоречие со своими источниками, Мэлори не
решается противопоставить грешного Ланселота целомудренному искателю Грааля
Галахаду и что, возвышая Ланселота как идеального рыцаря, Мэлори вместе
с тем отступает от церковно-христианских толкований поисков «чаши благодати»,
которые получают у него более прозаическую и земную окраску занимательных
рыцарских авантюр.
По мере того как совершенствуется оружие (появляется арбалет, а затем
- в эпоху Возрождения - и огнестрельное оружие), от которого человека
уже не могут защитить доспехи, рыцари уходят в прошлое. И теперь мифом
становится само понятие рыцарства, создающее идеальный образ мира, в котором
людям свойственны отвага, сила, доблесть, недоступные простым смертным,
а дружба и любовь являются абсолютными величинами.
Такие узы крепки и нерушимы. С миром рыцарства непосредственно пересекается
мир волшебства: персонажи рыцарских романов постоянно общаются с магами
и феями, то и дело на их пути попадаются разнообразные предметы, наделенные
чудесной силой. Рыцари - особые люди, живущие в особой реальности, и у
Мэлори «мы слышим о высоких деяниях любви, верности и мести, представленных
великими представителями рыцарства - Гавейном, Ланселотом, Персивалем
и Галахадом»73.
Изначально идеи рыцарства являлись организующей силой и в общественной
жизни, и в военной области - и служили оправданию норм поведения, насаждаемых
норманнами, а также корректировали взаимоотношения между различными культурными
слоями и социальными группами. По мере того как менялись структура общества
и культурные нормы, эти мифы все сильнее отражали представления не об
идеальных нормах поведения конкретного социального слоя, но об увлекательной,
достойной подражания жизни, о правилах, качествах и чувствах которой может
мечтать любой. Рыцарские романы все больше отрывались от реальности.
Идея Круглого Стола поздней Артурианы, по существу, воплотила традицию
личной преданности вассала своему сюзерену эпохи феодализма, которая была
скрепляющим звеном всего феодального общества. В ней воплощалось также
одно из противоречий этого общества -король постоянно искал способ вознаградить
своих воинов и тем самым сохранить их преданность, не превращая их в феодальных
лордов, чьи владения внушали бы им иллюзию независимости и диктовали интересы,
расходившиеся с его собственными.
Рыцарские ордена, создававшиеся именно в тот период, когда идея Круглого
Стола распространялась особенно широко, имели существенное военное и общественное
значение. Но к началу XIV века положение резко изменилось. Ордена все
в больше степени шли по пути обогащения и разложения. Профессиональные
армии стали вытеснять отдельные отряды рыцарей и их оруженосцев, среди
которых какой-либо порядок и дисциплина были невозможны. В то же время
рыцарство становилось все более замкнутым, внутри него наблюдалось все
большее расслоение, поскольку прежние рыцари, лишаясь военных функций,
должны были искать для себя новое поле деятельности и новые возможности
для существования. Таким образом, - и это особенно характерно для Англии
- в то время, как дворянская знать и наиболее богатые джентри превращались
в придворных, мелкопоместные дворяне все чаще оставались жить в своих
поместьях. И если раньше они существовали преимущественно за счет натурального
хозяйства и искали дополнительный доход на войне с грабежами и выкупами,
то теперь они начали производить шерсть и продукты для продажи, нередко
заменяя принудительный труд, характерный для более раннего средневековья,
наемным.
По мере того как рыцарство утрачивало свое первоначальное значение, артуровский
цикл и рыцарский роман в целом утрачивали связь с действительностью и
приобретали все более религиозный и фантастический характер с преобладанием
темы Грааля. Произведения этого жанра становились все более изысканными,
отражая искусственность поведения и манер рыцарей; сюжеты делались все
более фантастическими, гротескно неправдоподобными, бесконечные приключения
героев излагались все изощреннее. Падение пафоса и выхолащивание эпического
романа изображены в рассуждениях священника у Сервантеса (с небольшими
преувеличениями).
По всей видимости, Мэлори предпочитал избегать подобного стиля, о чем,
как говорит А.А.Мортон «свидетельствует... безжалостное обращение с темой
Грааля, из которой он выбрасывал, насколько только возможно, все мистическое
и теологическое, всячески преуменьшая ее значение для артуровского цикла
в целом. Не менее отчетливо позиция Мэлори видна и в том, что он заново
вводит героические и эпические мотивы, а также в том сильном национальном
чувстве, которым пронизано его произведение. Похоже, что он направлял
все свои усилия к тому, чтобы восстановить в артуровском цикле ощущение
реальности происходящего, еще раз придать ему современное звучание»74.
Тем не менее, времена менялись, и мифы о короле Артуре неизбежно должны
были изменить свою смысловую нагрузку, а, следовательно, и форму.
В эпоху Возрождения истории о Круглом Столе стали, скорее, отправной точкой
для мифотворчества, где в форме рыцарского романа проповедывались уже
совершенно новые идеи. Один из характерных примеров - произведение Гарсии
Родригеса Монтальво «Амадис Галльский». «Под пером Монтальво рыцарский
роман стал жанром ренессансной литературы. Опираясь на фабульные мотивы
средневековых историй о короле Артуре и его сподвижниках, о волшебнике
Мерлине, Монтальво отразил присущий его эпохе героический пафос»75. Мифическая
реальность данного произведения, вероятно, находила самый живой отклик
у испанских дворян, которым по традиции сызмальства внушались понятия
воинской доблести, чести и гордости. С другой стороны, эпоха Возрождения
- это период великих географических открытий. Приключения конкистадоров
и мореплавателей способствовали живому восприятию фантастических подвигов
рыцарских романов. Впрочем, герои Монтальво были отнюдь не испанцами,
кроме того, обращает на себя внимание «схожесть образов и даже ситуаций,
описанных у Монтальво, с французскими романами о Тристане и Ланселоте»76.
Миф о людях исключительных физических и душевных качеств, жизнь которых
полна удивительных приключений, привлекает в это время многих читателей.
* * * |
